Может, мне стоит обратиться к кому-нибудь за помощью? Например, к Марко Вукчичу, или Раймонду Плену, или Льюису Хьюиту, или даже к инспектору Кремеру. Нет, толку от этого не будет никакого. Поскольку Вульф отказывался думать, любое обращение со стороны окажет противоположное действие, и он заупрямится еще больше. Спасти положение можно, лишь применив один-единственный фокус: нужно каким-то образом заставить Вульфа снова задействовать мозг. По своему опыту я уже знал, сколь тяжелая это задача, даже когда босс пребывает в своем обычном состоянии, а ведь сейчас положение было куда хуже. Кроме того, у меня были связаны руки. Я отсутствовал целых два месяца и потому понятия не имел, кто наведывался или пытался наведаться к нам в кабинет. Быть может, какие-нибудь головоломные преступления, совершенные в недавнем прошлом, и смогли бы привлечь внимание Вульфа, однако вся беда в том, что я был на этот счет совершенно не в курсе.
Наконец мне в голову пришла одна идейка. Расплатившись за ужин, я зашел в телефонную будку и позвонил инспектору Кремеру.
– Я думал, ты в армии, – сказал мне он.
Я ответил, что тоже так думал, после чего спросил:
– Нет ли у вас сейчас какого-нибудь занятного дельца? Убийство, там, или ограбление вполне подойдет. Может, человек пропал и его надо найти?
Увы, все впустую. Либо у инспектора на тот момент действительно не имелось интересных дел, либо он не хотел мне о них говорить. Я вышел на улицу и застыл на тротуаре, хмуро разглядывая таксиста, сидевшего в припаркованной рядом машине. Стояла холодная, чертовски холодная для середины марта погода, в воздухе порхали снежинки, а теплого пальто у меня не было. И тут мне в голову пришла одна мысль. Надежда, конечно, слабая, но ведь делать мне все равно нечего. Я сел в такси и велел шоферу доставить меня к дому 316 на Барнум-стрит. По сути дела, это даже надеждой толком назвать было нельзя: так, попытка что-то нащупать в кромешном мраке.
Внешне здание выглядело совершенно обычно: увидев его в первый раз, я и предположить не мог, какой паноптикум обнаружу внутри. Передо мной был совершенно заурядный четырехэтажный кирпичный дом, когда-то такие особняки принадлежали одной семье. Потом, примерно в те времена, когда я появился на свет, подобного рода здания начали переделывать в многоквартирные дома, а в бывших вестибюлях и прихожих теперь красовались почтовые ящики и кнопки звонков. На табличке под одним из звонков значилось «Перл О. Чак», а чуть ниже буквами поменьше было выбито «Амори». Я нажал на кнопку, дождался щелчка замка, открыл дверь и направился через холл. Неожиданно где-то в конце помещения распахнулась одна из дверей, и на пороге возникла старуха. Если не считать пышной шевелюры, весу в ней было никак не больше двадцати фунтов. Спутанные пряди седых волос напоминали кружево, служившее обрамлением пронзительных черных глаз, которые, казалось, способны были видеть тебя насквозь. Мне даже в голову не пришло усомниться, хорошее ли у нее зрение. Я направился прямо к старухе, которая издали прогавкала: