– Думаешь, я приехал шутки с тобой шутить? – угрожающим тоном продолжил Стеббинс. – Ты вообще в курсе, что ее нет в живых? Что она была убита?
– Я-то тут при чем, Пэрли?
– И он еще спрашивает! Ее убили, понимаешь? Ты прекрасно понимаешь, что тебе придется нам все рассказать.
– С какой это стати? – осклабился я.
– А с такой, что ты у нас проходишь по делу как главный свидетель. Пока как свидетель. Так что давай отвечай, а не то продолжим разговор в участке. Кстати, не исключено, что мне все равно придется доставить тебя туда.
– Хочешь сказать, что собираешься арестовать меня как ключевого свидетеля?
– Именно это я и хочу сказать.
– Валяй. Надо же, меня никогда раньше не арестовывали в Нью-Йорке, и вдруг такое! И главное, кто меня арестует? Сам Пэрли Стеббинс! Давай, арестовывай.
Сержант зарычал. Он явно терял терпение.
– Черт тебя подери, Арчи, хватит валять дурака. Ну чего ты так себя ведешь? Из-за того, что на тебе форма? Ты ведь теперь у нас офицер, так?
– Ага. Майор Гудвин. Кстати, ты мне не откозырял.
– Слушай, ради бога…
– Нет, так не пойдет. Нет, и точка! Я ни слова не скажу об Энн Амори.
– Ладно, – кивнул Стеббинс, – я всегда подозревал, что ты псих. Ты арестован. Иди в машину.
Я подчинился.
Прежде чем я мог позволить себе расслабиться и позволить событиям идти своим чередом, мне осталось обстряпать одно маленькое дельце. Когда меня доставили на Сентер-стрит, я напомнил о своем праве на один телефонный звонок. Я выдернул из постели знакомого адвоката и попросил его кое-что передать Биллу Пратту, работавшему в «Курьере». Без четверти четыре утра, после трех часов, проведенных в обществе инспектора Кремера, двух лейтенантов, нескольких сержантов и прочей шелупони, после трех часов, на протяжении которых я так и не сказал ни слова, ни полслова о жизни и смерти Энн Амори, меня заперли в камере новой городской тюрьмы, чье внутреннее убранство значительно уступало убранству внешнему.
В ту среду мне пришлось потратить два доллара на то, чтобы уговорить охранников тайком принести мне в камеру газету, но оно того стоило. Я сидел на краю койки и с восхищением взирал на заголовок, украшавший первую страницу утреннего выпуска «Курьера»:
В ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВА ЗАДЕРЖАН МАЙОР СУХОПУТНЫХ ВОЙСК.
БЫВШИЙ ПОМОЩНИК НИРО ВУЛЬФА ЗА РЕШЕТКОЙ.
Дела складывались не просто хорошо: нет, черт возьми, они шли превосходно! «Майор сухопутных войск», да еще «бывший помощник Ниро Вульфа» – это вам не хухры-мухры. На следующей странице, чтобы добавить масла в огонь, были размещены наши с Вульфом фотографии. Статья тоже оказалась хороша, Билл Пратт не подвел. Отличные новости пробудили во мне зверский аппетит, и я потратил еще два доллара, чтобы уговорить охранников принести мне праздничный завтрак: успех следовало должным образом отметить. Покончив с едой, я растянулся на койке, решив вздремнуть: две последние ночи я толком не спал и хотел наверстать упущенное.