…Я все время повторяла: “Не бейте меня! Не бейте меня!” Потому что Игорь говорил, что если меня поймают живой, то будут сильно бить и пытать. Меня и в детстве все время били. Меня посадили в машину на заднее сиденье, по бокам сели два милиционера. Сидеть в наручниках за спиной очень больно, я стала ерзать. Водитель повернулся и спросил: “Что там еще у тебя в карманах?” — “Ничего, все осталось в сумке”. Он перегнулся через спинку сиденья, облапал меня всю. Зря сдалась, подумала я. Напоследок плюнула водителю в лицо. Он утерся рукавом и достал у меня из джинсов тысячу рублей. Так ловко, что даже, по-моему, его товарищи ничего не заметили. Меня обозвали большевичкой, сказали, что я, наверное, хотела взорвать какой-нибудь памятник. “Сейчас, — сказали, — мы тебя отвезем в отделение, и ты нам все расскажешь. Ты такая упругенькая…” Похоже, они не верили, что у меня в сумке взрывчатка. Мы отъехали совсем недалеко, когда им что-то передали по рации, и старший приказал возвращаться. “Тебе повезло, — сказал он мне, — эфэсбэшники тебя забирают”. Возле кафе меня ждали люди в штатском. Очень спокойные и вежливые. Главное, неагрессивные. Сразу переодели наручники вперед, ослабили их. Посадили в машину с какими-то синими фарами. Предложили воды, но я отказалась — вдруг отрава. Пообещали, что ничего страшного со мной уже не случится. Привезли в какое-то здание. Стали спрашивать, где база, где люди. Я ответила, что адреса не знаю, возможно, сумею показать, но скорее всего там уже никого нет. Потом попросили описать взрывное устройство. Я все рассказывала. То, что при разминировании моей сумки погиб человек, я узнала только утром. Не поверила, думала, меня хотят запугать, задавить. Я ведь все им рассказывала, какая взрывчатка, где тумблер, даже рисовала. Они у меня об этом всю ночь спрашивали. Видимо, этот парень, который сумку разминировал, просил их меня об этом расспросить. А потом, когда он уже погиб, я слышала, как кто-то сказал: “Если бы эти идиоты оставили ее нам хотя бы на полчаса, он бы не погиб”. Получается, я убила человека. И все мои усилия зря.
* * *
Вот что написала газета “Коммерсант” 14 июля 2003 года:
“Ресторанная террористка рассказала о своей заказчице…
…Показания Мужахоевой помогли составить фоторобот женщины, организовавшей взрывы на Тверской и в Тушине. Оперативники дали ей прозвище Черная Фатима…
По словам Мужахоевой, во “Внуково” ее встретила чеченка, которая назвалась Любой. Это была женщина лет сорока, ростом около 170 сантиметров, волосы светлые, крашеные, корни волос черные, нос с горбинкой. Именно такое описание пособницы смертниц дали свидетели теракта в Тушине. Мужахоева о взрывах на фестивале “Крылья” ничего не слышала, но подтвердила, что фоторобот, составленный со слов свидетелей теракта в Тушине, похож на встречавшую ее женщину. Эта женщина, которую оперативники уже назвали Черной Фатимой, отвезла Мужахоеву в какой-то старый частный дом в Подмосковье, где девушка в течение недели находилась одна. Люба навещала ее, привозила продукты, а за день до теракта, 8 июля, повезла ее в Москву, как говорят оперативники, на рекогносцировку. Объекты для теракта Люба выбрала на Пушкинской площади — рестораны “Елки-палки” и “Макдоналдс”. Когда они побывали в обоих заведениях, Люба сказала, что взрыв должен произойти в том ресторане, где будет больше людей. Как рассказывает Мужахоева, всю неделю Люба поила ее апельсиновым соком, от которого у нее кружилась и болела голова. Оперативники предполагают, что напиток содержал какой-то опиат, подавляющий волю. Сейчас кровь задержанной направлена на анализ. Возможно, с помощью наркотиков организаторы терактов готовят смертниц к последнему решительному шагу… В день теракта Люба заехала за Мужахоевой около двух часов дня. Она дала ей свой сок, после чего вручила рюкзак с бомбой и объяснила, как привести его в действие…”