Я не знала, как кончится этот день. Взрываться я расхотела еще в Моздоке, на автобусной остановке. Просто поняла, что не смогу соединить провода.
В конце мая прошлого года меня привезли в Моздок. Я должна была взорвать себя на остановке, когда подъедет с военными летчиками. Сняли мне жилье в многоквартирном доме. Дали кучу денег, мобильный телефон, одежду купили. Все было здорово, я никогда так не жила. Покупай что хочешь, любые продукты, квартира большая. Я в первый же день со всеми соседями перезнакомилась. Дома все помыла, постирала и на улицу к соседкам. Со мной еще одна женщина жила лет тридцати, но она никуда не выходила. За нами следили. На следующий же день приехал боевик Рустам Ганиев из Ассиновки и сказал: “Зарема, ты неправильно себя ведешь. Собирай манатки!” И увез меня в Нальчик на несколько дней. Потом обратно привез. 3 июня 2003 года во второй половине дня на меня надели сразу два пояса шахида и отвезли к автобусной остановке. Меня почему-то постоянно выделяют. Всем один пояс, мне два. Всем два детонатора — мне четыре. Короче, я под беременную косила. Там не тумблер был, а два проводка надо соединить. Я дождалась автобуса, вышли люди в синих куртках на молниях. Пора соединять проводки. А я не могу. Тогда я поняла, что никогда не смогу себя взорвать. И пожалела, что заключила эту сделку. Я долго сидела у забора, чувствовала себя все хуже и хуже, голова заболела. Ко мне подошел военный: “Девушка, вам плохо?” — “Нет-нет, мне хорошо”. Он-то решил, что я беременная. Сейчас, думаю, как поднимет мою кофту, как увидит что у меня там за “живот”.
* * *
Теракт 5 июня 2003 года на трассе Моздок — Прохладное. Погибли 17 человек.
Встала, пошла на переговорный пункт, звонить Рустаму. Мобильник-то у меня перед операцией отняли. Соврала ему, что не пришел. Стой, говорит, где стоишь, сейчас подъеду. Приехал на белой “семерке”. Забрал меня. А у меня температура поднялась, трясет всю.
Отвезли меня в Нальчик, положили в больницу по паспорту Луизы Шогеновой, сестры другого боевика. Оказалось, что у меня гайморит, сделали прокол. Гайморит меня и спас от наказания за то, что я не взорвалась. Получилось вроде как по болезни, уважительная причина. Да и Рустам ко мне очень хорошо относился. Вечно со мной шутил, анекдоты рассказывал. И никогда не заговаривал со мной о смерти. Придет — “как живешь, как дела?” С одной стороны, он меня в смертницы готовил, а с другой — мы так хохотали, когда встречались. Из-за такого отношения я долго была уверена, что взрываться мне, может, и не придется. Что все как-нибудь разрешится — и я останусь жива. Жена Рустама меня ненавидела.