— Если мне что и грозит, так это остаться голодной, — потыкала в остывший за время препирательств бекон, чем вызвала еще один слаженный хмык.
Похоже язвительный Кристэн не привык к достойному отпору.
— Не удивительно, что ваш слабый зрением папенька не досмотрел за такой энергичной дочерью.
Ответила ровно, давно научилась отвечать так на этот больной вопрос:
— Мои родители погибли, когда мне было двенадцать.
Извинились, помолчали. Так и доели в тишине.
Они могут думать что хотят, но для меня прошло уже десятилетие. Так что использовать чужое чувство вины я не гнушалась.
После завтрака снова сидела у борта на приглянувшейся бухте каната. Там было относительно безветренно под прикрытием стены бака. И дождь, моросивший с рассвета кончился. Занималась я самым безобидным занятием, которым может заниматься новоявленная чародейка. Пыталась продлить, почувствовать кончиками пальцев струи обтекающей крутой нос корабля воды. Засечь меня за этим занятием не могли, а в магии мне решительно требовалась практика. Приходилось повторять те упражнения, которые показывали в далёком детстве. Спустя некоторое время потянуло сладким духом табачных листьев. Послышались шаги и разговор.
— … пусть хоть этой молодкой довольствуется, — кажется, голос Мортона.
— Странная. Сам знаешь, лорду обычно меньше трёх баб не приводят, а потом тех баб без сил выносят. А эта одна вторые сутки его ублажает. Хоть и девчонка совсем.
— Девчонка не девчонка, а Криста на место поставила, — последовала пауза, дымком потянуло сильнее. — Зато лорд блажь бросил, ради какой-то шлюхи весь порт поднять на уши.
— По описанию и эта похожа, между прочим, — но голос был полон сомнения.
— Да брось, шлюха аристократкой не прикинется, тут порода видна, — уверил Дигар.
— А аристократка шлюхой?
— Да уж эти все курвы, каких поискать, — мужчины засмеялись, но вдруг резко замолкли.
— Лорд Найон.
Подошедший, видимо, Арван на их обращение не ответил, но мужчины спешно ушли. Только прогрохотали подошвы по настилу.
— Долго там прятаться будешь? — я подняла голову и увидала, что подошедший мужчина смотрит на меня, перегнувшись через фальшборт.
— Я не прячусь.
Он неожиданно облокотился рукой на планширь фальшборта бака и, перемахнув его, приземлился на верхней палубе, рядом со мной.
— Ты мёрзнешь, — мне на плечи легла тёплая куртка.
— Я любуюсь.
Сказать по правде вид был сомнительным. Берега в виду уже не было, и куда ни глянь, везде простиралось однообразное сине-серое море. Над грот-мачтой фрегата парил, покрикивая, буревестник.
— И руки ледяные, — озябшие пальчики были пойманы в его ладони.