– Ни в коем случае, – покачал головой Голицын. – Хотя, конечно, если вы не оставите мне иного выхода…
Иван вновь улыбнулся. Нет, прощаться с жизнью он вовсе не собирался – по крайней мере пока. А вот вставить в колеса «Альга» пару крепких жердей – очень даже…
Все десять артиллерийских батарей корвета яростно палили в белый свет как в копеечку. Предохранители, ограничивающие угол поворота орудий, несмотря на вялые возражения системы безопасности, были Голицыным отключены, в результате львиная доля огня доставалась самому «Альгу». Его броня, правда, пока держалась, но столбики контрольных диаграмм на экранах давно уже сменили свой цвет с нейтрально-серого на кричаще-красный. Еще немного – и щит корабля не выдержит, и тогда три четверти энергии силовых установок переключится на поддержание «брони последней надежды».
Много ли останется на разгон?
Такой вот импровизированный стоп-кран.
– Они за дверью, – предупредила Ивана Рут.
– Знаю, – коротко бросил тот. – Мне тут надо еще минуты две-три. Не дай им войти!
– Шутишь? У меня ж никакого оружия!
– Они об этом не знают. Выполняй!
– Есть!
Дверь приоткрылась и два приглушенных хлопка дали Ивану знать, что конфедераты – а раз Цурр по прежнему оставался в рубке, это могли быть только они – сообразили-таки переключить режим бластера с плазменного на парализующий. Савари, однако, осторожничали, ведя огонь через узкую щель, и их выстрелы цели не достигли.
– Стреляй! Я их вижу! – закричала Рут столь искренне, что рука Голицына, к которой обычно крепился «Шилк», непроизвольно дернулась.
Дверь немедленно захлопнулась – уловка Андерсон сработала – несмотря на то, что было в ее возгласе что-то странное, Иван даже не сразу осознал, что именно.
– А почему на ранолинге-то? – поинтересовался он, поняв, наконец, в чем тут дело.
– Так вроде ты говорил, что один из них не понимает на языке Альгера, – объяснила девушка.
– Гм… По-своему логично, – признал Голицын.
Дальше все произошло очень быстро. Со всех сторон в уши ударил тревожный перезвон, экраны озарил алый всполох, освещение под потолком погасло, через мгновение сменившись тусклым мерцанием аварийных ламп – и тут же дверь центрального поста распахнулась – уже на всю свою ширину. Хлопок – и в каждый квадратный миллиметр тела Ивана будто вонзили по стальной булавке. Голицын хотел крикнуть, но язык его словно примерз к небу.
«А все-таки мы успели…» – мелькнула в мозгу Ивана короткая, словно незаконченная мысль – и все исчезло.