Царское дело (Булыга) - страница 10

И Маркел никуда не пошел, а только подумал, щурясь на ярком солнце, что какая сегодня жарища, этак в три дня все растает, как ему тогда ехать обратно, он же на санях, где брать колеса, а, главное, деньги на них…

И, вдруг услышав сбоку шорох, Маркел обернулся и увидел, что это из соседней двери, из второй, вышла меленькая девочка, лет не больше семи, и теперь тоже стоит на помосте и смотрит на двор. А Маркела она будто бы не замечает.

— Эй, стрекоза, — сказал Маркел. — Ты кто такая?

Девочка посмотрела на него очень презрительно и также презрительно сказала:

— Всю ночь вчера орали! Не давали спать!

— Кто, мы? — спросил Маркел. — Мы с дядей Трофимом орали?

— Дядя Трофим больше молчал, — сказала девочка. — А это все больше ты! Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!

Маркелу стало обидно, он только было открыл рот…

Но тут опять распахнулась та дверь и на помост вышла… Ух, только подумал Маркел, какая же это красавица! Просто царица! А что! Высокая, чернобровая, статная, в собольей душегрее женщина плавно подошла к перилам, быстро посмотрела на Маркела — как будто огнем обожгла! — и тут же опять обернулась на двор и вылила туда, на снег, ведро помоев.

— А! — громко сказал Маркел.

Та женщина вновь повернулась к нему и строго спросила:

— Чего пялишься?!

— Я… Это… — промямлил Маркел.

Женщина нахмурилась, развернулась и ушла к себе. Маркел немного погодя спросил у девочки:

— Кто это такая?

— Моя матушка.

— А где твой батюшка?

— На войне убитый.

— А… — начал было говорить Маркел.

Но тут опять вышла та женщина, резко взяла девочку за руку и увела ее. Маркел, оставшись один на помосте, стоял, упершись руками в перила, смотрел по сторонам, но больше всего на соседнюю дверь и то и дело негромко вздыхал. Так прошло, может, с полчаса, но ни та женщина, ни ее дочь больше от себя не выходили.

4

Зато вдруг пришел дядя Трофим. Маркел еще издалека заметил, что дядя Трофим очень сердит, и не стал дожидаться его, а сразу вернулся в дом и сел за стол. Стол был не прибран. Маркел подобрал рукав и начал сдвигать все это к краю. Раскрылась дверь, вошел дядя Трофим и сразу, с порога, сказал:

— Так и сидим! Ага! Больше заняться нечем!

— Так мне же было велено, чтобы никуда не выходил, — сказал Маркел.

— А на крыльце чего торчал?

Маркел ничего не ответил. Дядя Трофим снял шапку и бросил ее на стол, на свободное место. После и сам сел на лавку.

— Как дела? — спросил Маркел. — Как там твой лопарь?

— Мой! — в сердцах сказал дядя Трофим. — Да чтобы его черти разорвали! Мы его подняли, и я спрашиваю: ну, что, баранья твоя голова, Кириллов день настал, а государь живой. И знаешь, что он на это ответил? Что день еще не кончился. И что мне князю Семену говорить? Повторять эти слова? Так он мне живо голову открутит!