– Иногда я вижу всякие вещи, – сказал он.
Она кивнула.
– Не знаете что это значит? – спросил он.
Она рассматривала парня: самовлюбленный, неустойчивый, сверхчувствительный наследник огромной компании, выросший без должного родительского контроля, злоупотребляющий психоактивными веществами, и со склонностью к гомоэротизму – было бы странно, если бы он не видел «всякие вещи».
– Я не могу знать, что это значит для тебя, – ответила она.
Он сгорбился и провел пальцем вверх и вниз по запотевшему стакану.
– Я могу вам помочь, – сказал он.
– Твое сотрудничество очень полезно.
– Я могу больше. Белая Башня. Уроборос – я могу выяснить что это. Мой отец построил это место. Мое имя Годфри.
– Имя – это просто имя, – сказала она.
Он слегка засомневался.
– Хорошо, что ты хочешь помочь, – произнесла она. – Это здорово. Но ты не можешь.
Она наблюдала за его неумелыми попытками утаить, насколько глубок его порез и насколько интимна его боль. Пока нет нужды ранить его сердце.
– Почему нет? – спросил он.
Она посмотрела в его влажные глаза с неподдельным состраданием. Она знала, что ему необходимо услышать; первый и фундаментальный принцип, на котором базируется вся ее подготовка, хотя маловероятно, что мальчик готов был услышать больше, чем она в годы своей вербовки, когда битва – важнее понимания, за что она ведется. Подростки. Как же она благодарна, что предназначена для чего-то другого –не материнства.
– Бог не хочет, чтобы ты был счастлив, он хочет, чтобы ты был сильным, – сказала она.
Первоначальный ответ Романа должен был вонзить отравленный зубец прямо в сердце этого высокопарного высказывания, но его язык онемел от внезапной неуверенности: что это было, самое дерьмовое промывание мозгов или самая важная вещь, которую он когда-либо слышал?
Она потянулась за своим значком. Оставаться здесь больше нет смысла: кроме боли, тут ничего не откопать.
– Роман, не представишь ли наших гостей?
Они оба обернулись: у входа стояла мама мальчика, держа в руках пакет с продуктами. Шассо выглянула в окно и увидела черный пикап. Еще минуту назад его там не было, его силуэт омываемый дождем, придавал сходство с неким древним монолитом. Мать стояла в белом велюровом спортивном костюме и солнцезащитных очках – абсолютно сухих.
– Могу я спросить о цели вашего визита? – вежливо поинтересовалась она.
– Есть некоторые нестыковки в моем расследовании, – ответила Шассо. – просто расставляю точки над «i».
– Больше ни слова, – сказала Оливия. – Мы, конечно же, очень рады помочь, чем сможем, в вашем расследовании. Всем, что угодно. Могу я предложить вам чая или, возможно, бренди? Снаружи сейчас не слишком приятно.