Он положил руку на кровать. Она положила руку поверх. Они молчали. Открылась дверь, и вошла Мэри. Это было похоже на вторжение. Возникло ощущение, что кто-то вторгся на их частную собственность. Он надеялся, что Лита не уберет свою руку и она не убрала. Итак…
– Звонила Оливия, – сказала Мэри.
Вот в чем было дело. Он знал, что последует дальше, что ждало его все эти дурацкие годы, но, несмотря на неизбежный рок, которого он ждал, он все еще не был готов встретиться с этим лицом к лицу, но был окрылен. Окрылен, потому что не в его силах было бросить ее.
Он держал руку дочери и ждал, когда это произойдет.
– Роман в коме, – сказала Мэри.
* * *
Роман находился на чердаке Дома Годфри. Прайс сказал Оливии, что его ЭКГ стабильна, но он упорно настаивает не переводить его домой. Этот совет был проигнорирован. Шелли настояла на том, что хочет, чтобы он был с ней на чердаке, и получила согласие матери. Шелли сама перенесла туда его кровать. И теперь он лежал на ней в больничном одеянии. Они стояли подле него – Годфри и Оливия, и девочки. Годфри посмотрел на парня: племянник лежал перед ним, но ему не хватало того эффекта присутствия, которое отличает обычного спящего человека. Воспоминания и запахи этого чердака, так знакомые с детства, мешали ему дышать полной грудью, и он попросил Оливию спуститься с ним вниз. Девочки остались. Лита подняла взгляд на Шелли. Глаза Шелли были озабоченно вытаращены и казались такими же твердыми, как кварц. Лита обхватила руками талию Шелли. Ее руки не смогли сцепиться сзади.
Годфри и Оливия стояли в патио. Свет датчиков движения отбрасывал от них худощавые тени на лужайку.
– Ему нужно быть в больнице, ты это понимаешь? – спросил он.
– Он останется здесь, – твердо заявила она.
Годфри посмотрел на вытянутого мужчину – свою тень на траве. Он говорил ей однажды, очень давно, что без промедления заберет от нее детей, если ему только покажется, что на то есть причина. Но в данных обстоятельствах, где вмешательство полностью оправдано, он не испытывал никаких иллюзий насчет своей совести и неисполнения обещания.
– Как это произошло?
– Передозировка. Он был под кайфом и устроил сцену в Институте.
– Зачем он приходил туда? – спросил Норман.
– Я не знаю.
Он нажал пальцем на вершину пирамидки, украшающей край перил.
– Оливия, скажи мне правду, – сказал он. – Ты что-нибудь знаешь о проекте Уроборос?
– Я говорила тебе, я знаю о том, что там происходит, не лучше тебя. Это имеет какое-то отношение к Роману?
– Зачем он приходил туда? – повторил Годфри. – Там что-то произошло, ты не можешь вести себя, будто ничего не произошло.