– Я здесь не по просьбе мамы, – сказал он.
Она посмотрела на него, и он почувствовал то последнее, что ему допустимо было сейчас ощущать: что он победил. Но сейчас его талантам понадобится все внимание, нельзя отвлекаться. Он присел на край ее кровати и сделал вид, будто отпускает свою отцовскую сторону, принимая профессиональный нейтралитет. Как факир, который, глотая меч, передвигает свои внутренние органы. В мире возможно все.
– Это был твой первый раз? – спросил он, и беззвучно добавил – если можно так выразиться.
– Да.
– В этом нет ничего плохого, – сказал он. – Никогда не позволяй забивать себе голову, что это плохо.
– Хорошо, – произнесла Лита.
– Но… ты должна понимать нашу обеспокоенность. Понимаешь, милая… Все дело в незнании. Ты должна понять, каково нам было не знать, где ты находишься.
– Но дело не в этом, – возразила она. – Все дело в Питере. И именно поэтому я никому не сказала где я. Потому что не хотела врать вам, но знала, что вы отреагируете именно так. По крайней мере, она – точно.
Он скрыл свое удовольствие при этом уточнении.
– Она такая же поверхностная, как все остальные, – сказала Лита. – То же самое с Романом. Это подтверждает предвзятость. Она уже все решила и будет видеть только то, что подтверждает ее правоту.
– Я должен свериться со своими сводами родительских правил, но не уверен, что тебе можно разбрасываться терминами о предвзятости, – ответил он.
Пластичная нить свернулась на ее одеяле и, вытянув ее, он позволил ей свернуться вновь.
– И, – продолжил он, – я должен тебя спросить, как много ты знаешь об этом парне?
Он мог заметить, как это тронуло ее, по глазам, в которых читалось практически физическое сопротивление.
– Лита, я слышал кое-что, – сказал он. – И это кое-что чаще всего рассказывают именно о нем. Сейчас, я стараюсь оградить себя от преждевременных заключений, но у этого молодого человека довольно странная репутация.
Она молчала, и он не был уверен, что это признак проигранного сражения. Есть ли какой-то способ обсудить все, не заставляя ее возненавидеть его? Если цена этому – поражение, он это переживет.
Но затем она посмотрела на него своими стеклянными глазами и сказала:
– Папа, я люблю его.
Он ничего не ответил. Его глаза тоже остекленели.
– Люди видят то, что хотят видеть, – продолжила Лита. – Они видят кого-то, как Питер, и используют его в качестве чистого листа, на который можно наложить все, чего они боятся. Ты же знаешь, какими бывают люди.
Он знал. Но также он знал эту маленькую девочку, говорившую с ним с неземным авторитетом, что, скорее всего, было признаком возможного безумия.