Питер остановился: его лицо блестело, и кроваво-жирные струйки сбегали по груди. Ни один из них не знал, что сказать. Вечная загадка: о чем может думать человек в какой-то момент жизни. Затем, движимый неизвестным стимулом, он бросил стейк на пол, и они прильнули друг к другу, крепко обнявшись.
– Что мы будем делать дальше? – наконец спросила она.
– Думаю, мы будем стоять здесь, как сейчас, пока что-нибудь само не произойдет, – ответил Питер.
Она вжалась лицом ему в подмышку. Он был липкий, словно провел прошлую ночь в лихорадке, и пах так же плохо, как выглядел, но его идея звучала прекрасно.
Распахнулась входная дверь.
Питер, схватив Лету за руку, подтолкнул ее к задней двери, – не раздумывая, просто беспечно отдавшись своему основному инстинкту, фундаменту, на котором зиждились все остальные. Лес, всегда беги в лес. Они пересекли лужайку и двор, но прежде, чем достигли линии деревьев, услышали шум у задней двери дома и вместе с ним команду:
– Стоять!
Они остановились. Медленно повернулись. В дверном проеме стоял Шея. Одетый в обычные джинсы и свитер, он, тем не менее, направлял на Питера служебное оружие.
Питер слышал о теории большого взрыва и идеи, что целая вселенная может всосаться в маленькую черную дыру, но это никогда не имело для него особого смысла, пока он не заглянул в дуло пистолета, наставленного на него. Появился Нос, также в повседневной одежде.
– Руки вверх, – сказал Шея.
Они подняли руки.
– Ты! – произнес Шея, указывая на Питера. – На землю, живо, больное ты животное!
Шея держал его на мушке, пока Питер ложился на живот. Трава прикоснулась к его коже, и он внезапно понял, как холодно сегодня, насколько холоден он сам. Тот вид холода, похожий на ощущение, что ты больше никогда не согреешься. И, как знал Питер, он больше не согреется. Нос вышел вперед и грубо завел руки Питера за спину.
– Аккуратнее, – слабо проговорила Лита.
Нос опустил колено между лопаток Питера и достал пару наручников.
– Питер Руманчек, – начал он, – у тебя есть право быть трахнутым, гребаный преступный кусок дерьма.
Он начал вставать, перенеся весь вес на колено. Питер ахнул.
– У тебя есть право трахнуть самого себя, – продолжал он. – Если ты предпочтешь воспользоваться этим правом, оно будет доступно для тебя в зале суда.
Он пнул Питера. Лита закричала, чтобы он остановился. Он ее проигнорировал. Он только вошел во вкус. Поставил Питера на ноги. Боль в плечах оказалась нежеланно отвлекла от боли в запястьях, куда впился металл наручников.
– У тебя есть право, – сказал Нос, почти напевая, – отсосать волосатый член у любого языческого бога, ждущего тебя, идиот –