Дыхание увеличивалось в темпе и объеме, пока не прервалось и не стало неразборчивым бормотанием.
– Ура! – вскрикнула Дестини, хлопнув в ладоши.
Вскоре они оба вышли. Щеки мужчины блестели от слез. Он не обратил внимания на Питера и Романа, может, даже не заметил их.
– Теперь, – сказала Дестини, – я хочу, чтобы ты каждый день находил время на осмысление любви и богатства, вылетающих из твоей Манипуры, и откажись от сахара. Только цельное зерно и крахмал. И если все еще будут жалобы – что ж, в море полно рыбы.
Он поблагодарил ее, рассчитался и вышел. Питер вопросительно посмотрел на Дестини.
– Я подсыпала ему немного виагры в чай, – сказала она. – Но на самом деле ему нужно было просто почувствовать внизу пару рук, которым не важно, загрузил ли он посудомоечную машину.
Он кивнул. Среди тех, кто занимался магией, было обусловлено, что ее нельзя тратить на бедные души, которые пытаются купить ее; как и с любовью, ее успех на открытом рынке зависел от потребности покупателя верить в ее аутентичность.
– Я обманула его насчет сахара, – сказала она доверительно. – Просто подумала, что неплохо бы поправить его диету. Итак, джентльмены, что у вас есть для меня?
Сначала Питер вручил ей пакет из магазина здорового питания, в нем лежала коробка ее любимого растительного темного шоколада. Руманчеки принципиально предпочитали обмен благотворительности, а шоколад был ахиллесовой пятой Дестини.
– Какая прелесть! – воскликнула она.
Затем Питер поставил на стол прозрачную банку, полную внутренностей Лизы Уиллоуби. Дестини нагнулась, уперев ладони в колени, и уставилась на банку.
– Мне нужно знать? – спросила она.
– Нет, – ответил Питер.
Она выпрямилась.
– Посмотри на меня и скажи, почему это лучше, чем убежать.
Питер вздохнул.
– Сейчас это все равно, что выбирать: отымеют тебя в рот или в зад, – пояснил он.
Неопределенно кивнув, она взяла банку и открутила крышку. Роман и Питер прикрыли носы. Она подошла к окну, где на подоконнике стоял папоротник, опустила пальцы в сырую землю, и, после непродолжительного копошения, вынула червя, худого, но вдвое длиннее фасоли.
– Привет, красавчик, – сказала она, затем вернулась обратно, поместила червя в банку и закрутила на ней крышку.
– Это долго? – поинтересовался Питер.
– Должна пройти ночь, в лучшем случае, – ответила она и направилась на кухню помыть руки. Роман пристально следил, как ее шорты удаляются к раковине.
– Кажется, моей Манипуре нужно немного любви, – произнес Роман.
Питер ударил его в плечо.
* * *
Доктор Прайс стоял и смотрел из окна своего офиса. Соседние холмы приглушали свет, и его неясное отражение словно висело над ними.