— Чего тут толкаться? Среди пьянчуг этих… Пойдем посидим, поговорим по-человечески. Пойдем, пойдем, не бойся, плачу я.
В ресторане «Чайка» посетителей почти не было. Виктор, привыкший к своему павильону, довольно улыбался. Еще бы! Белые занавески, крахмальная скатерть, поблескивающие бокалы, неслышно скользящие официанты.
Яков Васильевич заказал пол-литра, закуску, горячие блюда и, откинувшись на спинку стула, процедил:
— Видать, не богато живешь.
— Всякое бывает, — уклончиво ответил Лунев. — Сейчас точно, не при деле.
— А есть люди — живут королями. Ни забот, ни хлопот. Деньги к ним сами текут. Да, вот у меня родственница в Ленинграде. Старуха, одна-одинешенька, квартира, ковры, брильянты. Между прочим, зубной врач, золотыми протезами занимается. Мильённое дело! А помрет, кому достанется — государству! Родственников никого!
— Паразиты, а не люди! — с обидой отозвался Лунев. — Нет того, чтобы рабочему человеку помочь.
— Они помогут, жди… — поддакнул Яков Васильевич.
Официант принес еду, разлил водку и отошел. В молчании выпили.
— Не знаю, как быть, — продолжал Яков Васильевич. — В Ленинград податься, что ли, хотя и здесь можно деньги делать. Ты парень неплохой, — он хлопнул Виктора по колену, — держись за меня, не пропадешь.
Лунев хмелел. Он потянулся было за быстро пустеющим графином.
— Обожди, — Яков Васильевич перехватил его руку. — Налакаться всегда успеешь. Давай о деле поговорим.
— О деле так о деле, — согласился Виктор. — Что нужно?
— Совсем чуток. Значит, так, слушай, живет в Ново-Лодыженском переулке Семен Мухин, сквалыга лютый, вещи скупает. Старик осторожный.
— Барыга, — понимающе кивнул Виктор.
Яков Васильевич покосился на него.
— Так вот, пойдешь сегодня к старику, предупредишь, чтобы вечером в девять часов ждал дружка, принесет ему стоящую вещь, рублей на пятьсот потянет.
— Пятьсот?! — ахнул Виктор.
Яков Васильевич довольно хмыкнул.
— Пробрало. Жемчуг принесет.
— А если старик спросит, кто придет, что тогда?
Яков Васильевич ответил не сразу. Он внимательно оглядел Виктора, отвел глаза.
— Скажи, что придет Лаше. Запомнишь? Ла-ше. И не советую где-нибудь называть это имя. Тебе сколько годков, Витек?
— Двадцать два, — проглотив от волнения слюну, ответил Лунев.
— Так вот, сболтнешь — до двадцати трех не дотянешь. Гарантирую.
— Зачем болтать! — обиделся Виктор. — Я сам по себе, он сам по себе… И это все, что надо сделать?
— Почти. Вернешься сюда к пяти часам, посидишь вот там, у сквера, подождешь. Встретишь Лаше. Передашь ему, что сказал Мухин, и получишь червонец. У нас как в банке — не пропадет.