– Айвэн!
Я готова присягнуть, что мой господин нелюдской национальности по-звериному прижал уши. И оскалил зубы, точь-в-точь рявкнувший на зарвавшегося переярка волк-вожак.
Боярин осклабился, утирая рукавом капли меда, оросившие его лицо, когда разъяренный сид шарахнул по столу кулаком, заставив подпрыгнуть кубки и кувшины.
– Эк ты грозен! Но мы-то с Мишкой ничем твоих благодеяний не заслужили. Ведь не ради же того, чтоб я тебе когда-нибудь эту ледащую подарил, – Иван Дмитриевич ткнул пальцем в мою сторону, – ты мне столько раз услужил изрядно. Вовек не расплатиться было бы, ежели б ты вдруг счет предъявил. А?
– Рыбка и впрямь хороша, – отозвался Диху, будто и не давал только что волю гневу. И небрежно меня по макушке потрепал. – И с девицей ты мне угодил. Так к чему расчеты, Иван?
«Интересно, надо мне сейчас муркнуть для подтверждения, так сказать, статуса или обойдется?» – мрачно подумала я.
– Э, нет, разобраться надо! – упрямо гнул свое Корецкий, наливая еще по одной. – Сам же говорил столько раз, что ваше племя людей на дух не переносит. Дескать, одно только беспокойство от нас и миру разорение.
«А ну-ка, ну-ка?» – безмолвно полюбопытствовала «ледащая» вслед за боярином.
– Так и есть, – пожал плечами сид. – Пользы от вас не больше, чем от вшей. Ну, или, скажем, от мотыльков. Да, мотыльки лучше: кусать не кусают, но под руку лезут.
На деле же легкая ладонь надменного сына ирландских богов трепала мою косу без всякого спроса и разрешения. С другой стороны, разве люди спрашивают кошек, хочется ли тем, чтобы их гладили?
«Эх, сейчас бы мне когтищи, как у Басеньки. Я б тебе показала «мотылька»!»
– Ну, так почему?! – взвыл боярин. – Хоть убей, не пойму, какая тебе-то печаль, ежели мошка вроде меня в тенета залипнет? Что за резоны помогать?
– Я так хочу. – Диху снова дернул плечом. – Это причина.
– Недостаточная.
– Для меня вполне достаточная. Единственная причина, Айвэн. Мои желания. – Сид окончательно растрепал мою косу и теперь задумчиво чесал меня за ухом. – Ну-ну, не хмурься, друг мой. Я же нечисть, забыл? Мне все равно, творить добро или зло. Все зависит от… – он прервался на долгий глоток, – от обстоятельств. И личных симпатий.
Правду говорил и, как говорится, ничего, кроме правды. Я чувствовала. И словами не передать и не объяснить, отчего вдруг взялась такая уверенность. Но все, что бы ни сотворил, как бы ни поступил Диху, сын Луга, он всегда сделает только по собственному хотению. И нет никаких иных причин.
– Значит, повезло нам с Мишкой, что мы такие симпатяги, – хмыкнул боярин.