– Ты что, заболела?
– Да. Простудилась, лежу дома уже третий день.
– Сочувствую, ты выздоравливай, – мягко произнесла Клара.
– Слышала, что твой магазин ограбили.
– Да, – подтвердила Клара и с горечью добавила: – Слухи распространяются быстро.
– У меня знакомый работает в органах, – объяснила свою осведомленность Оксана.
Тут же выяснилось, что за зимним садом никто не ухаживал в течение недели. Клара воспользовалась случаем и под благовидным предлогом попросила ключи, услышав в ответ, что может заехать к Оксане в любой момент.
Закрывая магазин, Клара задумалась о своем отъезде. Время неумолимо приближало этот момент. Раньше ей казалось, что если семья уедет, то она начнет скучать, и ей не будет так тяжело покидать эти места. Но чем больше Клара находилась вдали от семьи, тем сильнее ей не хотелось уезжать из Сочи. Это было парадоксально и грустно одновременно, как будто ее сознанием овладел кто-то другой, не придающий значения дорогим для нее людям.
* * *
Забрав ключи от зимнего сада, Клара приехала в гостиницу, расположилась с кружкой горячего чая на диване и открыла белую папку. Воспоминания Тамары стали физически ощутимы: читая дневник, Клара живо и в красках представляла, что пришлось пережить этой несчастной женщине.
«…Но люди Быка все-таки выследили меня, и в одну из ночей, когда подруга мамы Светы была на дне рождения у соседей, ворвались в квартиру. Меня оглушили и очнулась я уже в подвале того злополучного дома.
Мне в лицо плеснули водой, я открыла глаза и первое, что услышала, был гневный крик Быка: «Где мои бриллианты?!». Я сказала, что ничего не знаю, но такой ответ его не устраивал. Один из его помощников отвесил мне сильную пощечину, я заплакала и схватилась за щеку. Бык сказал, что я имею какую-то связь с Тихоней, но мастерски скрываю это. Сказал, что дом я продала по его просьбе, и теперь жду от него вестей. Я на ходу выдумала, что давно собиралась уехать в Россию и продолжить обучение швейному мастерству. Сказала, что Тихоня мне не близкий родственник, и его судьба меня не интересует. В это Бык, конечно, не поверил. Он сказал, что из-за меня Тихоня подписался работать на него пять лет, и что такое не делают для постороннего человека.
Сначала он наотмашь отвесил мне несколько пощечин, я стерпела боль. В глазах заблестели первые слезы, но я все еще хранила молчание, да и что мне было говорить – я же действительно не знала, где Тихоня! Затем Бык дал знак своему помощнику, который следовал за ним, словно тень, и тот начал наносить удары по всему телу. Я плакала, кричала, пыталась вырваться, но мне доставалось еще сильнее. Мое хрупкое тело не выдержало, и я очень быстро потеряла сознание от болевого шока. Очнулась я в полупустой маленькой комнатке, в которой еле помещались одноместная кровать, стул и тумбочка. Оказалось, это комната того старика, который прислуживал Быку за обедом в первый мой визит в этот страшный дом. Старик сидел рядом с кроватью и осторожно обрабатывал мои раны. На моем теле не было живого места: сплошные синяки, кровоподтеки и ссадины. Лишь лицо мое не тронули. Старик представился, его звали Прокопычем. Он сказал, что Быку известно, что у меня есть абонентский ящик, и мне нужно отдать ему ключ и сообщить номер. После жестоких побоев я и не думала ничего утаивать…