Удивительно, но именно в этом месте, в горах, я получила знак от моей мамы – словно благословение нашего союза. Тихоня нашел старый проигрыватель и смахнул с первой попавшейся пластинки пыль. И первой же песней, которую мы услышали, была любимая песня моей мамы…
«На крылечке твоем каждый вечер вдвоем
Мы подолгу стоим, и расстаться не можем на миг,
До свиданья скажу, возвращусь и хожу,
До рассвета хожу мимо милых окошек твоих,
До рассвета хожу мимо милых окошек твоих».
Слова песни разносились по всей округе и отражались эхом от одной горы к другой, а из моих глаз катились слезы. Слезы радости и свободы. Это была ночь любви, которая навсегда объединила наши сердца и наши души.
И сады, и поля, и цветы, и земля,
И глаза голубые – такие родные! – твои.
Не от солнечных дней, не от теплых лучей —
Расцветают от нашей горячей и светлой любви,
Расцветают от нашей горячей и светлой любви.
В этот момент я ощутила, что больше не будет старой жизни, больше не будет злой мачехи и вечно преследующего меня сводного брата, и от одной мысли, что к мачехе не вернется мое приданное, улыбалась по-идиотски, как умалишенная.
Если надо пройти все дороги-пути,
Те, что к счастью ведут, я пройду, мне их век не забыть,
Я люблю тебя так, что не сможешь никак
Ты меня никогда, никогда, никогда разлюбить.
Я люблю тебя так, что не сможешь никак
Ты меня никогда, никогда, никогда, разлюбить.
Тогда я еще не знала, что мои страдания и медленное схождение в ад только начинаются, и не знала, какую цену я буду платить за каждую ночь, проведенную вместе со своим любимым».
Клара положила дневник в сумку, повернулась на бок и укуталась одеялом. Закрыв глаза, она услышала с детства знакомую мелодию из кинофильма «Свадьба с приданым», и тоненький высокий голосок Веры Васильевой затянул первую строчку песни: «На крылечке твоем каждый вечер вдвоем…»
Глава третья. Первые испытания
Ранним утром Клару разбудил металлический лязг, который доносился из кухни. Сонная, еле соображающая, она механически поднялась с постели и вышла в узкий коридор, в который выходили двери других комнат. Голова сильно кружилась, правая рука скользила по гладкой окрашенной стене, помогая Кларе удерживать равновесие. Открыв дверь кухни, она увидела, как Аркадий вынимает кастрюли и сковородки из шкафов, а затем укладывает их в коробки. Полина заворачивала на столе фарфоровую посуду в газеты. На скрип двери оба повернулись и оценивающе взглянули на Клару.
– Доброе утро! – бодро воскликнул Аркадий, взглянув на жену.
– Доброе, – недовольно буркнула Клара.
– Кто-то не выспался, – резюмировала Полина и с сочувствием посмотрела на отца.