Надежда лукаво посмотрела на нас и попросила сына прокомментировать наши наряды. Он придирчиво осмотрел мой комплект и платье Алены, и вынес вердикт: «Обе смотрятся неплохо, учтены индивидуальные пропорции фигур. Платье броское, подчеркивает талию, это делает фигуру выразительнее, но расцветка слишком активная, быстро надоедает – хочется отвести глаза в сторону». Затем он перевел взгляд на меня и продолжил уже более мягким тоном: «Жакет и юбка же – совсем иные: чем больше всматриваешься в комплект, тем отчетливее проступают едва заметные детали ручной работы. Видно, что на него потратили гораздо больше времени и сил, чем на платье. Жакет с претензией на стиль а-ля Коко Шанель мне больше по душе».
Алена злобно сверкнула своими голубыми глазами и с этого момента со мной не только не разговаривала, но и делала вид, что вовсе не замечает.
В тот день мы долго сидели за обеденным столом, пили чай с московскими сладостями и рассматривали журналы мод, которых Илья привез целый чемодан. Илья оказался харизматичным и талантливым юношей, обладавшим великолепным вкусом и деловой хваткой.
После этой первой встречи мы виделись почти ежедневно. Меня приглашали к ним в гости, а Алена приходила сама. Мы обсуждали открытие нового ателье, помогали искать помещение, выбирали оборудование и разрабатывали дизайн вывески. Мы много общались с Ильей, и я чувствовала его интерес, но всячески старалась дать понять, что мое сердце занято. Через неделю он уехал, а вслед за ним в Москву засобиралась и Алена. Надежда сразу поняла ее замысел и спросила напрямую, не испытывает ли она какие-то чувства к ее сыну, но Алена уверяла, что вдохновилась рассказами Ильи о подиуме, о профессии модели и о Москве.
Моя жизнь стала налаживаться: я впервые почувствовала твердую почву под ногами. Я своими руками создавала изделия, которые с удовольствием покупали клиентки нового ателье. За короткий срок я стала правой рукой Надежды, и она позволила мне обслуживать самых важных клиентов.
Дома тоже все было хорошо. Светлана гордилась моими достижениями, называла меня целеустремленной и трудолюбивой. Наши отношения были теплыми, как никогда, и я сама не заметила, как стала называть ее «мама Света». В этот период и пришло известие о том, что Тихоня выходит из тюрьмы по УДО через месяц. Я была на седьмом небе от счастья. Мне так хотелось быстрее его увидеть, броситься ему на шею, сказать, что я люблю его больше всего на свете! Я считала дни и часы до его возвращения, а вот настроение Светланы, напротив, становилось все мрачнее и мрачнее. Весть о приезде Тихони ее совсем не обрадовала. Она металась из стороны в сторону, словно пытаясь мне что-то сказать, но так и не нашла в себе силы.