— Что мешает им уйти? — поинтересовался Меллори.
— Это невозможно. С востока — ущелье Неретвы, с севера и запада — непроходимые горы. Единственный путь к отступлению — на юг, по мосту через Неретву. Но здесь их поджидают две наши бронетанковые дивизии.
— А через горы? — спросил Меллори. — Должны же быть перевалы.
— Их два. Оба блокированы нашими подразделениями.
— Тогда почему они не сдаются? — резонно заметил Миллер. — Неужели им не известны правила ведения войны?
— Они безумны, я же вам говорил, — сказал Нойфельд. — Совершенно безумны.
В это самое время Вукалович со своими партизанами демонстрировали немцам степень своего безумия.
Вот уже три долгих месяца отборные немецкие части, к которым недавно присоединились подразделения альпийских стрелков, безуспешно пытались форсировать западный перевал — узкий каменистый проход в горах, открывающий путь к Клети Зеницы. Несмотря на значительные потери и отчаянное сопротивление партизан, немцы с завидным упорством предпринимали попытки прорвать оборону.
Этой холодной лунной ночью их наступление было продумано профессионально, с типично немецкой скрупулезностью. Они поднимались по ущелью тремя колоннами, на равном расстоянии друг от друга. Белые маскхалаты делали их незаметными на фоне снега. Они продвигались перебежками в те редкие минуты, когда луна пряталась за облаками. Однако обнаружить их не представляло труда: судя по непрекращающемуся огню из винтовок и автоматов, они не испытывали недостатка боеприпасов. Чуть подальше от переднего фланга атаки, из-за каменной гряды, раздавался треск тяжелых пулеметов, ведущих заградительный огонь.
Партизаны обосновались на перевале, укрывшись за грудами камней и поваленными деревьями. Несмотря на глубокий снег и пронизывающий восточный ветер, шинели на партизанах были редкостью. Вместо них — пестрая смесь английской, немецкой, итальянской, болгарской и югославской военной формы. Единственное, что их объединяло, — неизменная красная звезда с правой стороны пилоток, ушанок, папах. Видавшая виды форма не спасала от холода, людям приходилось двигаться, чтобы не замерзнуть. Среди партизан оказалось множество раненых. Почти у каждого были перебинтованы рука, нога или голова. Но удивительней всего были их лица. Усталые, голодные и изможденные до крайности, они светились спокойствием и уверенностью. Этим людям терять было нечего. В центре группы партизан, под прикрытием двух чудом уцелевших под вражеским огнем сосен, стояли двое. Густая с проседью шевелюра и глубокие морщины на усталом лице одного из них выдавали генерала Вукаловича. Его темные глаза блестели, как всегда, ярко, когда он наклонился, чтобы прикурить сигарету у своего спутника — смуглого, с крючковатым носом и вьющимися черными волосами, выбивающимися из-под потемневшей от крови повязки на голове. Вукалович улыбнулся.