Мы забыли сказать, зачем Маэстро вдруг пошёл к своему старинному приятелю в столь благодатный день. А пошёл он к нему по обыкновенной банальной причине — занять немного денег, буквально на день-два. А деньги у Лёни водились…
Маэстро вошёл в тускло освещённый прохладный подъезд долгожданного дома и, адаптировавшись в полумраке, начал подниматься по отлогой каменной лестнице, ведущей к нужной квартире…
Когда раздался звонок, Лёня встрепенулся, отложил орудие труда, быстро сгрёб осколки в сторону и, метнувшись в коридор, распахнул дверь…
— О-о, какие люди! — искренне пропел Лёня и протянул руку гостю.
— Привет, Лёньчик, — Маэстро улыбнулся и зашёл в просторную прихожую.
— Ну, что нового на фронте музыки? — глаза хозяина светились.
— На фронте музыки — затишье, — скромно ответил Маэстро и окинул взором прихожую. — Давненько у тебя не был…
— Да ты проходи, — засуетился Лёня.
— Да нет, я — на пять минут; не могу, спешу — дел много, — остановил его визитёр.
— Чего же так? — расстроился Лёня, — Проблемы какие?
— Проблема одна. Ты не одолжишь мне денег немного? До завтра. Позарез нужно.
— Сколько тебе?
— Ну… полтинник хотя бы… Завтра верну.
— О чём разговор.
Лёня ушёл в комнату… Через некоторое время он вернулся в прихожую с несколько озадаченным видом, держа в руке стодолларовую купюру, и растерянно пробормотал:
— Ничего не пойму… Куда мои «деревянные» задевались?.. Одни доллары… Ладно, потом разберусь. На вот сто баксов. Хватит?
Он протянул другу деньги.
— Конечно, хватит. Спасибо тебе, Лёня, огромное, — радостно ответил Маэстро, принимая деньги.
— Да не за что. Заходи, если что.
— Завтра зайду, заодно деньги занесу, — ответил Маэстро, убрав купюру в карман, и направился к двери.
Лёня, щёлкнув замком, распахнул дверь и, желая ещё несколько мгновений побыть с Маэстро, решил заинтриговать его:
— А у меня послезавтра — фейерверк, шпаги буду глотать и по стёклам бегать, — в Доме актёра тусовка будет грандиозная. Приходи, если хочешь — в семь вечера начало.
— Мы с Юной придём обязательно; ну ещё завтра встретимся, поговорим, — оживлённо произнёс Маэстро и шагнул в пространство лестничной клетки. Они ещё раз попрощались, и Лёня захлопнул дверь.
Маэстро, окрылённый удачным визитом, начал быстро спускаться по лестнице, ведущей в ликующий солнечный мир… На последнем пролёте лестничной площадки он внезапно замер… Его взору предстала довольно странная картина: боком к нему стоял какой-то заросший немыслимый тип в затёртом пальто и рваных ботинках, — он отдирал от потрескавшейся запотевшей стены пласты штукатурки и, разламывая их почерневшими грубыми пальцами, клал в рот, смачно жуя… Похоже, он её ел… Маэстро смотрел не мигая. Бродяга отвлёкся от трапезы, медленно повернул в его сторону седую лохматую голову, обнажив измождённое безутешное лицо, перепаханное морщинами и оттянутое всклоченной бородой, и, обдав оцепенелого Маэстро бездонным, угрюмым взглядом, начал вдруг как-то отрешённо причитать протяжным, сиплым баритоном: