Ира, жена Володи, – преподаватель. Однажды ученики подарили ей картину. Она принесла ее домой и повесила на стену. Володя смотрел, смотрел… Ему не нравился фон картины. Он купил краски, кисточки и поправил фон. Затемнил или, наоборот, сделал светлее. Картина стала много лучше.
И с этого началось. В Володе проклюнулся художник. Он стал писать картины.
Картины похожи на его прозу. Он никогда не льстит тем, кого изображает.
Илья Глазунов – откровенно льстит своим героям. У него на портретах глаза огромные, как у инопланетян. Конечно, будешь красивым с такими очами. Глазунов – прекрасный художник, высокий профессионал. Я не хочу сказать, что он пишет хуже, чем Войнович. Но Войнович – честен во всем и до конца. Никакого конформизма. В этом и есть его сущность.
Перестройка вернула Володе гражданство. Горбачев дал ему квартиру.
Войнович уже имел гражданство в Германии, но тем не менее с удовольствием перечеркнул свою эмиграцию и вернулся в Москву.
В Доме литераторов проходили его творческие вечера. Я помню эти переполненные залы. Сидели на ступеньках, только что не висели на люстрах.
Народ любил его творчество и его гражданский подвиг. Он рисковал собой ради нас всех.
Войнович стоял на сцене и улыбался своими крупными зубами.
Он больше не выглядел зашмарканным. На нем был немецкий твидовый пиджак и новые брюки. Но особого шика тоже не наблюдалось. Вид был усредненный, среднестатистический. Но все это не имело никакого значения. Зал рукоплескал ему и любил. И я тоже стояла в зале, и рукоплескала, и восхищалась. В первых рядах сидела его жена Ира, одетая скромно и дорого. И их дочь – милая девочка Оля, неуловимо похожая на Володю.
Это было хорошее время, буквально звездный час.
Однако судьба не любит, когда долго все хорошо. Ира тяжело заболела.
Они долго сражались с болезнью, но однажды Ира сказала: «Я устала. Я больше не могу, я буду умирать».
Это были скорбные минуты.
Ира лежала, проваливаясь в забытье. Однажды она вынырнула из забытья и проговорила:
– Я была ТАМ.
– И как ТАМ? – торопливо спросил Володя.
– Это невозможно рассказать…
Главная тайна не была приоткрыта. Видимо, ТАМ – другое время и пространство, и в нашем языке нет слов, определяющих это «другое».
Их жизнь была неровной, как и всякая жизнь. Но в последний период он любил ее так же нежно и самозабвенно, как вначале.
Иры не стало.
Володя жил на две страны, так как в Германии осталась его обожаемая дочь Оля.
В Москве Володя бывал все чаще. Здесь был его язык, его душа, его молодость и его друзья.
Мюнхен, конечно, хороший город: чистый, красивый, с хорошими магазинами и хорошей медициной. Но… хорошо не там, где хорошо, а там, где ты нужен, где без тебя не обойдутся.