– Я скажу маме, что ты целыми днями смотришь телевизор и меня заставляешь.
– А я скажу, что ты писаешь мимо горшка.
Катя тут же звонила отцу и доносила, что ее упрекают тем, что она писает мимо горшка. А меж тем горшок ей мал, а на большом унитазе она проваливается. Отец тут же принимал сторону Кати. Даже если бы Катя писала ему на голову, он тоже бы с этим согласился. Он обожал дочь и все её проявления.
Валентина ни в ком не находила поддержки. И однажды случился взрыв.
– Всё! – Валентина швырнула кастрюлю на пол и пошла вон из дома.
Я смотрела в ее спину, на просвечивающуюся лысину на макушке. Из макушки высыпались волосы – результат гормональной недостаточности. Возраст.
– Валя! – позвала я.
Она обернулась.
– Ты что, с ума сошла? С кем ты связалась? Ей шесть лет, а тебе шестьдесят.
– Я приеду за вещами через неделю, когда ее не будет… – и скрылась за калиткой.
Не простила Кате предательства. Была – единая жизнь, а сейчас Валентине нашли замену. Примерно то же самое, что сделал Бабир, когда женился на другой. Предательство тут и там. Но это предательство ожидаемое. Бабир хотел детей, а Валентина не сумела родить. Катя предпочла своих родителей приходящей няне. По логике жизни всё ожидаемо. Но… Валентина вкладывала душу – тут и там. А ей в эту душу плюнули – тут и там. Обидно. И всех можно понять.
Валентина ушла разъяренная, раздутая злобой, как индюк.
Обеда она не приготовила. Воды нет, отключили. Полная раковина грязной посуды. Я растерялась.
Потом собралась, поджарила картошку и залила яйцом.
Катя стала есть, сидя в кресле перед телевизором.
– Вкусно, – удивилась она. – А почему ты раньше мне так не готовила?
Пришла соседка Верка – толстая и веселая, и тут же стала мыть посуду.
У меня было две Верки, обе толстые. Но одна никогда не стала бы мыть посуду: еще чего… А другая – моментально: нагрела воды – и вперед. При этом она пританцовывала и взбрыкивала задом, как лошадка. Глаза у нее были хитрющие и яркие, как у хохлушки.
Я не люблю конфликтов и потерь, когда умирают драгоценные отношения. Умирает часть души, которая принадлежала Валентине. Я собиралась нырнуть в депрессию, но осталась на берегу. Меня удержал Веркин скачущий зад и ее веселый, жизнеутверждающий взгляд.
Я осталась на берегу душевного равновесия и стала спокойно ждать, когда включат воду.
Я забыла сказать: за пять лет работы в моем доме Валентина заработала себе на двухкомнатную квартиру в Подмосковье. Обретя жилье, она прописалась и пошла оформлять пенсию. Это был долгожданный момент. Она давно и вожделенно мечтала, что поселится в своей квартире, будет получать пенсию и уйдет наконец из рабства, как евреи из Египта. У меня ей было совсем не плохо, но это была – моя жизнь, на моих условиях. А она хотела – свою жизнь. Никому не подчиняться и не плясать под чужую дудку.