Москаль потеснил преступника в дальний угол боковушки, посадил на корточки, лицом к стене.
— Вяжите! — приказал он и выбежал на улицу.
Михаил Горай и его жена растерянно стояли перед преступником. «Вяжи!» А чем вязать, если под руками нет ни веревки, ни проволоки, ни кожаного ремня, ни куска холстины!
— Вяжи! — шепотом проговорила Мария и сорвала со своего халатика узенький пояс.
С улицы донесся глухой пистолетный выстрел. Через несколько секунд послышались второй, потом третий.
Муж и жена встревоженно переглянулись.
Выстрелы вывели «Петра» из состояния растерянности и подавленности. Вскочив на ноги, он круто повернулся и, ударив Михаила Горая в живот головой, ринулся к двери. Мария вовремя успела подставить ему ногу. «Петро» упал лицом вниз, со связанными руками.
Горай оглушил его крепким ударом кулака и выскочил на улицу.
При ярком свете фар грузовика он увидел милиционера. Москаль лежал на земле, вблизи легковой машины, без фуражки и держался за живот. Горай бросился на помощь старшине.
Что же произошло здесь, около костра, пока связывали «Петра»?
…Подбежав к машине, Москаль широко распахнул дверцу машины, скомандовал:
— Выходи!
«Иван» опустил руку в карман, выхватил браунинг и выстрелил. Пуля угодила Москалю в живот. Он упал, чувствуя, как горячий поток крови струится по ногам. Но боли не было. Какое-то мгновение Москаль лежал на земле, держась за живот и размышляя, что делать. Вставать нельзя — подставишь себя еще раз под пулю.
— Стреляй, Кушнирчук! — хриплым шепотом приказал он инспектору.
Кушнирчук почему-то не стрелял. Тогда старшина поднялся с земли, выхватил у карантинного инспектора пистолет.
Опоздал! В машине прозвучал выстрел: «Иван» покончил с собой.
Старшина Москаль опустил пистолет, застонал и рухнул на землю. Теперь он чувствовал боль, и головокружение, и тошноту, и дрожь в руках и ногах, и страх.
Ивану Ивановичу стало ясно, что он доставил к границе преступников. И даже теперь хотя бы частично он мог еще искупить свою вину. Но такая мысль не пришла в его седую голову. Он трусливо отсиживался у костра. Потом оправдывался: «Ведь мне было приказано отойти к костру, не двигаться».
Верховинцы и лесник окружили милиционера.
— Ранен, Москаль? — спросил подбежавший Горай. — Куда тебя?
— Вези, друже, к доктору. На мотоцикле. Скорее!
— А легковая машина? Эй, шофер!…
— Не надо. Пусть все как есть. Ничего не трогать. Карауль, Кушнирчук!
Горай бросился к сараю, где стоял его мотоцикл. К счастью, машина оказалась послушной, несмотря на холодную ночь: завелась от первого же прикосновения ноги к стартерной педали.