– Снова взрывать придется, а жаль, так хотелось по-тихому зайти, – закончив осмотр двери, заключил старлей Коробов, оборачиваясь к командиру. – Эх, нужно было такой же газовый резак прихватить, что мы с собой в затопленный туннель брали, сейчас бы петельки вырезали – и аллес, толщина-то плевая.
– Ага, а заодно и «болгарку» вместе с бензиновым генератором на тележке катили б за собой, словно «максим», и горя не знали, – иронически хмыкнул Трешников. – Накладывай заряд, некогда возиться. И постарайся, чтоб дверь сразу вынесло, доламывать времени не будет. Всем – боевая готовность, сразу после взрыва атакуем. Четные – левый фланг, нечетные – правый, Один-один и «один-два» – тыл. Крайним номерам вперед не лезть ни при каких обстоятельствах, все одно, там наверняка темнотища будет. Фонари погасить, дальше пользуемся только «ночниками». Поехали.
Спецназовец сноровисто прилепил вокруг петель и замка двадцатисантиметровые колбаски пластиковой взрывчатки, вдавил в податливую массу трубочки радиодетонаторов и побежал следом за укрывшимися в глубине коридора товарищами. Бойцы присели вдоль стен, как можно плотнее вжимаясь в бетон. Майор Ленивцев, которому подполковник поручил присматривать за Родченко с Аришиным, легонько пихнул капитана в бок:
– Ты, конечно, сапер опытный, но лучше все ж уши ладонями зажми, да рот открой. Тебя, Степа, это тоже касается. Мы внутри бетонной трубы, так что по перепонкам неслабо врежет, а если вас обоих глушанет, ни хрена в наушниках слышать не будете, что есть совсем не гут. Позывные помните?
– Так точно, тарщ майор, – ответил за обоих Родченко, запихивая под каску ладони и зажимая уши. Сержант сделал то же самое. – Я – Один-один, Степан – «один-два».
– Вот и ладненько. Только на будущее потише ори, лады? Не забывай, что в микрофон говоришь, а он любой шепот усиливает.
– Виноват… – смутился капитан, который никак не мог привыкнуть пользоваться гарнитурой. Вернее, пользоваться-то он научился практически сразу, ничего особо мудреного в этом не было, хотя крохотный каплевидный наушник, который следовало запихать прямо в ухо, его поначалу и порядком смутил. Но вот о том, что говорить следует негромко, Родченко все время забывал, словно молодой танкист, не умеющий пользоваться ларингофоном. Да и слух после нескольких лет войны был уже не тот, что раньше – в конце-то концов, их потому и называют инженерно-саперными отрядами, что постоянно приходится что-нибудь взрывать.
Наконец в наушниках раздалось привычное «бойся», в конце туннеля коротко сверкнуло и мгновением спустя пришел звук взрыва: БУММ! Поднятая с пола ударной волной мелкая бетонная пыль еще не успела осесть, когда сквозь затянутый дымом дверной проем уже рванулась первая боевая пара. Коробов не подвел, взрыв не только выбил и петли, и замок, но и опрокинул дверь внутрь помещения. Ребристые подошвы штурмовых ботинок прогрохотали по покореженному взрывом металлическому листу, спецназовцы заученно разошлись в стороны, припадая на колено и обшаривая окружающее пространство стволами пистолетов-пулеметов. Однако стрелять оказалось не в кого, достаточно большое, метров десять на десять, помещение с глухими железобетонными стенами и низким потолком было практически пустым, лишь под одной из стен громоздился штабель каких-то ящиков, накрытый пыльным брезентом. В дальней от туннеля стене располагались двухстворчатые металлические двери с небольшими зарешеченными окошками, судя по всему, единственный ведущий наверх путь.