– Ты и раньше пользовался моей слабостью.
– Возможно, – хрипло бросил он.
– Но больше я тебе такого не позволю.
Он мрачно улыбнулся, но в глазах стыла ярость.
– Я не собираюсь воспользоваться твоей слабостью. Я хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь. Неужели ты воображала, что после той ночи я позволю тебе исчезнуть? Неужели не знала, что я стану искать тебя, переверну небо и землю, пока не найду. Задолго до того, как узнал о ребенке, я был полон решимости найти тебя и навсегда сделать своей.
– Но…
– Заткнись и слушай, – сурово приказал он и придвинулся так близко, что она ощущала каждое произнесенное слово дуновением на своих губах.
– Разве не понимаешь, что ты особенная? Что после всех женщин, с которыми был, – и я не хвастаюсь, пытаясь произвести на тебя впечатление, а просто пытаюсь констатировать факт, которым нет оснований гордиться, – я вижу разницу… чувствую! Я не мог тебя забыть. Это наваждение какое-то. То, что случилось между нами в ту ночь, было правильным, Лейни. Таким правильным, что я понял: подобного никогда раньше не было. И из всего этого получился ребенок. Наш ребенок.
– Случайность!
Она боролась с водоворотом эмоций, грозившим ее поглотить. Какой-то частью сознания наслаждалась всем, что он говорил, и была готова смаковать каждое слово. Но внутренний голос твердил, что не стоит слушать. Что нужно быть настороже. Не допустить очередного насилия над телом и душой.
– Мы были захвачены необычными обстоятельствами, равных которым вряд ли найдется, – заявила она.
– Сейчас мы ничем не захвачены. Здесь нет аварий, клаустрофобии, истерики, бренди. За окном день и светит солнце. Если все это было несчастной случайностью, почему же я хочу тебя больше прежнего?
Он стоял так близко, что она не могла не почувствовать силу его желания. Его восставшая плоть прижималась к ней, и каждая эрогенная зона ее тела отвечала на недвусмысленное послание.
– Ты хочешь меня из-за ребенка, вот и все, – покачала она головой.
Его рот был волшебным орудием пытки, оставлявшим горящие следы поцелуев на ее губах, щеках и подбородке.
– Это не имеет ничего общего с ребенком. – прорычал он, принимаясь ласково тереться носом и губами об ее подбородок. – А теперь прекрати все эти глупости и поцелуй меня.
Хрипло застонав, она подчинилась. Он завладел ее губами, язык толкнулся в сомкнутые зубы. Жар расплескался по венам и разлился по телу жидким медом, растопив почти все возражения и запреты. Она снова пала жертвой обессиливающей слабости. Восхитительного забытья, которое находила только в его объятиях.