Если верить местному фольклору, ветер на Холлоу-Роуд был эхом последнего стона умирающей Сары Беллам. Амейре он казался последним протестом против несправедливой судьбы, которая, как считала Сара, ей выпала. Будучи ребенком, Амейра обожала слушать истории про Сару.
Она глянула в окно машины туда, где раздваивалась дорога. Левая часть круто и опасно поворачивала к величественному особняку Белламов. Впервые она увидела этот дом, когда ей было четыре года, тогда казалось, что особняк с его готическими оконечностями, высокими фронтонами и стрельчатыми окнами похож на замок. Нехороший замок. Там родилась, выросла и, как считалось, провела в заключении последние годы своей жизни Сара. Тогда местные жители считали ее злой ведьмой, клеймо прилипло навсегда.
Так же можно клеймить и Джимми Спаркса. К сожалению, даже в тюрьме он достаточно силен, чтобы убивать людей.
Лицо лейтенанта Майклса стояло перед мысленным взором Амейры. Погиб ли он из-за нее, или Спаркс в любом случае хотел убить его? Узнает ли она когда-нибудь правду? А если и узнает, будет ли это иметь какое-то значение?
– Короче, Рыжая, что тебя беспокоит – ветер, смерть Майклса или я?
– Смерть хуже всего. Однако я начинаю задумываться, почему ты так печешься о моем благополучии.
– Это моя работа.
– Ты мог бы отделаться от меня, отправив к родственникам.
Амейра ощутила, как по позвоночнику пробежала волна возбуждения.
– Ты выуживаешь инфу, Рыжая. Я не кусаюсь.
– Тебе и не нужно. Эту инфу выдал ты, сказав, что шансы пятьдесят на пятьдесят, и возле дома Наны стрелял кто-то из семьи Спаркса. А другие пятьдесят процентов?
– Может быть, у меня рассерженная бывшая.
– Или мы с Йоландой прониклись сестринской любовью друг к другу. Возвращаясь в реальность, ты что-то недоговариваешь о выстрелах. Это как-то связано с моим лицом в твоей голове в течение пятнадцати лет. Кстати, ровно столько лет назад я последний раз была в Лощине.
Он устремил взгляд сквозь верхнюю часть бокового стекла на возвышающиеся вдоль дороги деревья.
– Несколько лет назад я и вправду встретил рыжеволосую красотку. Ее черты лица сейчас немного расплывчаты, но я помню, как думал, что она просто сногсшибательна. – Он повернулся и посмотрел на нее задумчиво. – Ты – часть моего сна, Амейра, кошмара, который я периодически вижу с девятнадцати лет.