В туман уходит огромное огненное кольцо. Оно все удаляется и тускнеет. У комдива вырывается вздох облегчения. Шквальный огонь, ледяная вода, грязь и овчарки — ад позади. А что в открытой степи, где ночную тьму сечет, как саблями, дождь и порывистый ветер забивает дыхание? Согреться, согреться. Так и выстукивают зубы на марше.
— Давай ходу, ходу, ходу!..
Но шаг замедляется, К сапогам прилипают пудовые комья грязи.
— Что будем делать, Федор? — спрашивает комиссар.
— Уходить за Трубеж.
— Давай зайдем в ближайшее село.
— Там наверняка немцы.
— А за Трубежом что, нет их?
— Мы должны оторваться от противника.
— И подумать о бойцах. Со вчерашнего вечера во рту крошки хлеба не было. Так долго не протянем.
— Эх, комиссар, комиссар… Придется нам с тобой на палочке помериться… Чья рука сверху будет. — Комдив останавливается как вкопанный. Ноздри улавливают запах свежеиспеченного хлеба. Зов жизни. Он полной грудью вдыхает этот ни с чем не сравнимый аромат.
Близость села заставляет отряд подтянуться. Крестьянские хаты сулят пищу и тепло.
— Зайдем, — настаивает Коновалов.
Теперь Мажирин не возражает. Скрытые в тумане хаты зовут и манят новыми запахами печеного картофеля, капустного листа.
Парусом выплывает из мрака серая мазанка. Комдив тихо стучит в дверь. В хате легкие шаги.
— Кто там?
— Хозяюшка, открой.
Дверь отворилась неслышно, но по струистому теплу Мажирин понял, что на пороге стоит хозяйка. Глянув на толпу вооруженных людей, она ахнула:
— Ви що, не бачите? Німці в селі з машинами… — Она бросилась в хату и вынесла буханку хлеба. — Беріть. У дорозі приго…
Слова женщины заглушил треск выстрелов. На крыльце соседней хаты Коровкин столкнулся с немецкими часовыми и прошил их автоматной очередью.
С этого и началось… Замелькали электрические фонарики, вспыхнули фары, взлетели десятки ракет. Потом застучали стальные люки и гулко заработали танковые моторы.
Пока противник бил тревогу, Мажирин с курсантами перемахнул через плетни и стал уходить к Трубежу.
Из-за хат, поблескивая фарами и освещая местность ракетами, выползали танки с автоматчиками на броне.
Под пулеметным огнем отряд Мажирина рассыпался на мелкие группы. Танки приближались. Они протягивали к реке длинные огненные хоботы. Комдив с горсточкой смельчаков бросился с обрывистого берега в Трубеж.
Мажирин плыл, подняв над головой драгоценную буханку хлеба. Под пулями он достиг противоположного берега и метнулся с бойцами в осокорник.
— Стой! С нами плыл Пляшечник. Я видел его. Где он? Пляшечник! Старшина Пляшечник! — громко позвал комдив. За рекой заливались пулеметы, и свинцовые синицы посвистывали над осокорником. — Вернуться и осмотреть берег, — сказал он курсантам.