Мрачным туннелем показалась Мажирину некогда нарядная и шумная Сумская. Они прошли мимо бронзового Кобзаря. Потом Степаныч свернул на извилистую Пушкинскую и вскоре вывел своих спутников на замусоренную и усеянную стеклянными осколками Старомосковскую улицу. На Харьковском мосту работали наши военнопленные, охраняемые немецкими автоматчиками.
Раздался окрик часового, и Степаныч поспешно достал из бумажника пропуск. Эсэсовец, взглянув на розовую бумажку, легонько повел автоматом. Это означало — проходи.
Дорога на Конную площадь оказалась зловещей. На фонарных столбах висели повешенные с табличками на груди: «За хранение оружия», «За неподчинение властям», «Большевистский комиссар», «Партизан». Ветер раскачивал страшные тела-маятники.
Даже невозмутимый Степаныч перестал дымить трубочкой. Он как-то весь сгорбился, заковылял. Старик все чаще встряхивал за плечами ящик с инструментами, словно хотел у железа позаимствовать твердости.
— Спасибо, отец. Дальше мы сами… — сказал Мажирин.
— Будьте счастливы. — В ящике снова звякнули инструменты.
Мажирин свернул в знакомый ему переулок.
«Третий дом от угла…» Видны окна с голубыми ставнями и высокий зеленый забор с белыми планочками. Добротная калитка приоткрыта. Поскрипывая на ветру, она будто обращается к пришельцам: здравствуйте, пожалуйста, заходите… А за кустами сирени гремит посуда, кто-то хозяйничает на веранде. «Да это же она, вот какая неожиданность». — Мажирин подбежал к распахнутому окну:
— Здравствуйте, Наталья Мироновна! Вы не уехали?
Завитая, красивая женщина мгновенно выпрямилась:
— Полковник… Э-э… Мажирин! Вы?..
— Не узнали сразу… Я выхожу из окружения.
— Мужа нет в Харькове… Он на Урале. Скорей уходите. У меня стоит на квартире немецкий офицер. — За спиной накрашенной женщины злобно заворчала овчарка. Наталья Мироновна, придерживая пса за уши, торопила: — Сейчас придет денщик… Вы пропали.
— Не пропадем. — Он круто повернулся. — Пошли, Синокип. — Мажирин со злостью захлопнул калитку. — Вот тебе и погреб с мочеными яблочками…
— А теперь куда?
— На восток. Дай мне оружие, Синокип, и шагай смело. Только не оглядывайся. Впереди виадук, опасное место. Там обыскать могут. Проскочить бы его. Иди, Сергей. Я буду держаться немного поодаль. В случае беды приду к тебе на выручку. Я твой щит.
Показались трубы Харьковского паровозного завода, Мажирин замедлил шаг. Сергей приближался к часовому. Немец, казалось, не обращал на прохожего никакого внимания. Вдруг часовой резко шагнул навстречу и заставил Синокипа поднять руки. Быстрый обыск и толчок в спину: иди.