— И в это же время он написал свиток, — сказал Гэндальф, — и об этом, похоже, в Гондоре не помнят. А свиток этот имеет отношение к Кольцу, и вот что в нем говорится:
«Великое Кольцо будет наследием Северного королевства, но запись об этом должна сохраниться в Гондоре, где также живут потомки Эарендила, — пока не придет время, когда память об этих событиях потускнеет».
И после этих слов Исилдур описывает Кольцо, которое он нашел:
«Оно было горячим, когда я в первый раз взял его, горячим, как пылающий уголь, и моя рука была обожжена так, что я усомнился, исцелится ли она когда-нибудь. Сейчас, когда я пишу эти строки, оно остывает и, кажется, уменьшилось, хотя не утратило ни своей формы, ни красоты. А надпись на нем, которая вначале отчетливо светилась, как алое пламя, теперь с трудом различима. Она написана на эльфийском языке Эрегиона, ибо в Мордоре не знают букв для такой тонкой работы, но язык этот мне неизвестен. Мне кажется, что это язык Черной земли, грубый и отвратительный. Какое зло заключено в надписи, я не знаю, но снимаю с нее копию, пока она совсем не поблекла. Кольцу, возможно, недостает жара руки Саурона, которая была черна, но, однако, обжигала огнем. Поэтому Гил-Галад и был убит. Может, если Кольцо вновь накалить, письмена проступят. Но я не стану рисковать: изо всех творений Саурона это самое прекрасное. Оно уже дорого для меня, хотя заплатил я за него великой болью».
Когда я прочел эти слова, то понял, что поиски мои окончены. Ибо надпись, как и предполагал Исилдур, была сделана на языке Мордора и слуг Башни. И содержание ее было мне известно. В те дни, когда Саурон впервые надел Кольцо, Кэлебримбор, создатель Трех Колец, все понял: он услышал, как Саурон произносит это заклинание, и таким образом открылся его злой замысел.
Я тут же распрощался с Дэнетором. По дороге на Север до меня дошли вести из Лориэна, что Арагорн проходил этим путем и ему удалось разыскать существо по имени Голлум. Я решил увидеться с Арагорном и выслушать его рассказ. Я даже не смел гадать, какие смертельные опасности он преодолел в одиночку…
— Об этом нечего говорить, — сказал Арагорн. — Человек, которому нужно пройти мимо Черных врат или шагать среди мертвых цветов в долине Моргула, должен быть готов к опасностям. Я тоже, наконец, отчаялся и решил возвращаться домой. И тут благодаря случайной удаче я обнаружил то, что искал: следы мягких ног на илистом берегу пруда. След был свежий и вел не к Мордору, а от него. Я шел по нему вдоль Мертвых болот и наконец нашел его. Блуждая среди стоячих озер, глядя в воду до самого наступления тьмы, я все же поймал Голлума. Он был весь вымазан зеленой слизью. Боюсь, что он никогда не будет испытывать ко мне особой любви: он меня укусил, да и я не был с ним вежлив. Все, чего я смог добиться от его рта, — это след зубов. Я думаю, эта дорога назад была худшей частью моего путешествия: приходилось не спускать с него глаз ни днем ни ночью, тащить его за собой на веревке, пока он не смирился из-за голода и жажды. Так я привел его в Чернолесье. Здесь я передал его эльфам, договорившись с ними заранее. Я с радостью избавился от его общества: от него исходил страшный смрад. Надеюсь, больше никогда его не увижу. Затем пришел Гэндальф, и начались их долгие разговоры.