Старуха что-то сказала, и Азамат потянулся к графину.
— Все, — отвел его руку Иван Яковлевич. — Извини, хозяин, больше не надо. Я на службе, а на службе пить нельзя. Позволил себе только из уважения к бабу.
Азамат, видимо, перевел Дусенке слова военного. Она тихо вздохнула и пожала плечами: мол, что поделаешь, если так.
— Бабу не обижается, — перевел ее молчаливый ответ Азамат. — На войне свои обычаи, — совсем по-взрослому добавил он.
— А где дед? — спросил Золотов.
— На колхозной конюшне. Сегодня он не приходил ночью — дежурил.
— Понятно, — кивнул Иван Яковлевич.
— Мама тоже дежурила всю ночь в сельсовете, еще не пришла.
— А ты ничего не слышал ночью?
— Слышал, — спокойно ответил подросток. — Кто-то ходил по веранде. Каждую ночь наши бойцы ходят: то курят, то в огород бегают…
— А бабу ничего не заметила особенного этой ночью?
Дусенка вздрогнула, взгляд ее по молодому чистых и ясных глаз упал на Золотова и тут же ускользнул в сторону, остановился на внуке.
Азамат что-то сказал ей по-осетински, кивнув на чекиста. Бабу спокойно выслушала подростка, потом, прикрывая рот пальцами правой руки, заговорила. Речь ее звучала размеренно, но глуховато из-за того, наверное, что она не отрывала от губ полусогнутых пальцев. Лицо оставалось совершенно бесстрастным, поэтому Золотов даже отдаленно не мог предполагать, что говорила хозяйка. Азамат тоже сохранял на лице выражение полной непроницаемости. Но вот Дусенка замолчала, и подросток сразу ожил: он улыбнулся, восхищенно поцокал языком.
— Что она сказала? — нетерпеливо спросил Золотов.
Теперь ему казалось, что хозяйка сообщила нечто весьма важное. Так оно и оказалось. Где-то за полночь бабу, рассказал Азамат, встала к скотине. Дело в том, что корова их недавно отелилась, и бабу очень боится за теленка, поэтому в последние дни каждую ночь заглядывает в коровник. Когда она вышла во двор, увидела, как от дома по огороду в сторону леса уходили три человека. Было темно, но глаза ее, слава богу, еще не разучились немного видеть и в такое время. Люди подбежали к плетню, перелезли через него и пропали. Последний, видимо, зацепился, потому что она слышала, как он упал по ту сторону плетня.
Когда рассвело, она сходила на то место и увидела, что плетень сильно пригнут к земле. Наверное, тот, который упал, был тяжелый. Она не стала поднимать шум. Вот если бы люди бежали из леса к дому, тогда другое дело.
— Ну вот, все встало на свое место, — прихлопнул по столу ладонью Иван Яковлевич. — Огромное вам спасибо!
Он встал и пошел к хозяйке с протянутой рукой. Дусенка слегка отстранилась от Золотова. На добром лице ее, где время и жизнь оставили не один автограф-морщину, проступил слабый румянец. Азамат отрывисто, совсем по-мужски, повелительно бросил какое-то слово на осетинском языке. Дусенка прикоснулась пальцами к руке военного и вышла из комнаты.