! Зовётся Малый Китеж.
– Есть и большой?! – удивлённо спросил хан.
– Есть, Чингизид, на озере Светлояр стоит Большой град Китеж, он тоже несметно богат.
– Пошли гонца в Малый Китеж. Скажи, чтобы баб и детей привели в полон114, а мужикам, я так и быть, разрешаю убраться восвояси. Пусть бегут, поспешая, чтобы пятки мелькали. Город мне нужен целым. Войско своё размещу на постой, пусть отдохнут в тени от степной кочевой жизни. В баньках попарятся, а то завшивели совсем…
Воин, не вставая с колен и не отрывая лба от земли, поспешно выполз из шатра.
Прошло немного времени, и на светлой стене шатра опять появилась тень полусогнутого человека.
– Говори! – сурово сказал хан тени гонца.
– Пришёл посланец из малого Китежа, Чингизид…
– Знаю, что пришёл! – оборвал говорящего хан. – Что ответили?
– Мужики сказали: «Когда нас не будет, возьмёшь все».115
– Что добавили? – сморщившись, будто от зубной боли спросил хан.
– «Лучше нам смертию славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть»116. – звенящим от страха голосом промолвила тень гонца.
– Урагша117! – воскликнул хан и выкинул в сторону Малого Китежа руку с вытянутым указательным пальцем. – Урагша!
Тень гонца мелькнула по льняной стенке шатра и исчезла, а следом за ней в воздухе зазвенел боевой клич:
– Хурра118! Хурра! Хурра!
Топот конских копыт запутал в тугой пыльный клубок запахи и звуки народившейся утренней зари.
Ру пристально посмотрел в узкие, беспощадные глаза хозяина. Хан Батый не отвёл взгляда:
– Отчего, Ру, даже их дети умирают с широко открытыми глазами, глядя в синее небо? А мои воины никогда не поднимают на меня свой взор! Отчего в их глазах отражаются облака, а в глазах моих воинов только придорожные камни?
Батый вдруг увидел в глазах старого орла ненависть, и наконец, отвёл взгляд:
– Я знаю, тебе не нравится запах человеческой крови. Ты никогда не был падальщиком119. Ты гордая птица! Но, Ру, как я завоюю всю Вселенную, если буду растить свою жалость? Мой дед никогда бы не понял меня. В шестнадцать лет я уже был прекрасным наездником, метко стрелял из лука на полном скаку, умело рубился саблей, владел копьём. Уже тогда я умел повелевать людьми. Нет, Ру, чтобы завоевать мир, я должен убить свою жалость!
Хан Батый протянул руку, чтобы в очередной раз погладить орла, но тот встрепенулся, расправил крылья и вылетел из шатра чингизида.
– Ру! – Батый вскочил и бросился вслед за птицей. – Ру, не бросай меня! Только с тобой я могу говорить, как с равным!
То, что хан увидел за стенами своего шатра, заставило его содрогнуться. Пряничный городок лежал у ног Батыя смятой испачканной в крови и грязи тряпочкой. Ру парил в небе, не шелохнув крыла, из его груди вырывался клёкот очень похожий на плач.