Поганый смотрит на меня и восхищенно цокает:
– Хорошая бронь, урус. Она будет моей!
– Иди и возьми.
Надо было ниже рубить, халат бы у него в ногах запутался, а сейчас поздно – степняк быстрым движением сабли отсек мешающий лоскут. Затем он делает пару резких движений. Что-то мелькает, и я еле успеваю отбить летящие в меня ножи.
Тургэн качает головой:
– Ты сильный богатур, урус.
– Меня зовут Владимир Велесов, поганый.
Монгол злобно зашипел и шагнул вперед, сталь в его руках замелькала. Удар справа – спасает бронь, слева – и нож улетает, выбитый из руки тяжелым узким топором. Монгол вдруг распластался, саблей блокирую клевец, а его клинок сильно бьет по ноге. Не обращая внимания на боль, пинаю руку с топором – тот улетает в сугроб. Степняк отскакивает и тут же наносит быстрый удар саблей.
Крак! Клинки скрещиваются и ломаются. Одновременно отбрасываем обломки и смотрим друг на друга.
– Я сверну тебе шею.
– Попробуй.
Монгол прыгает вперед:
– Уй-ча!
Вскидываю руки и… просыпаюсь.
Брр. Опять вещий сон? К чему он?
Костер горит, отбрасывая свет. Вокруг сидят дремлющие ратники. Горин шевелит угли и подбрасывает дрова.
– Что, Володимир Иванович?
– Сон дурной.
Ежусь от холода и оглядываюсь. Рядом, укрывшись овчиной, сопит князь Борис.
– Как там дед Матвей?
– Спит. Все в руках Господа нашего. – Демьян вздохнул. – Ты поспи, Владимир Иванович, я посижу.
– А сам-то что?
– Не спится мне.
Киваю и, устроившись удобнее, опять окунаюсь в дрему…
– Ты умрешь! – кричит поганый, прыгая на меня.
Я вскинул руки навстречу, схватив степняка за остатки халата, и, уперев ногу в его живот, перебросил Тургэна через себя. Отдается болью наконечник от сломанной стрелы, застрявший где-то сзади. Стараясь не замечать тупой боли по всему телу, метнулся следом, но напоролся на удар ногой. Вывернулся, гад. Вскочили. Монгол крутанулся, и я с трудом блокировал его удар. Его легкая китайская кольчуга не связывала движения, чего не скажешь о моем доспехе. Степняк ногами машет, что твой каратист.
Удар! Успеваю перехватить его ногу. Он падает, но тянет меня за собой. Сцепившись, покатились по откосу. Тургэн оказался сверху, и, как я ни пытался, никак не удавалось его сбросить. Застрявший в брони наконечник опять впился в плечо, и кровь, пропитавшая все, потекла по шее. Борясь, съехали к самой воде.
– Вот и все, урус, – оскалился степняк, – сейчас ты умрешь.
Я ощутил жуткий холод, это голова окунулась в ледяную воду. Выгнулся дугой, пытаясь сбросить степняка, но только больше съехал в реку. Из-под воды услышал торжествующий хохот монгола…