Не спуская с брата глаз, Сережа потянулся, чтобы набрать воды в стаканчик. Это шло вразрез с Мишиным планом по обезвоживанию Сережи.
— Шухер! Степанна! — выпалил Миша, и Ерохины припустили к актовому залу.
У радиорубки Сережа замедлил шаг.
— Хотел бы туда попасть? — спросил он.
— Чего я там не видел! — соврал Миша назло брату.
— Ну там много чего есть интересного.
— Например?
— Всякая крутая фигня!
Несмотря на наличие ключа, сам Сережа побывал в рубке всего один раз, да и то по уважительной причине. Как-то зимой он дрожащим голосом зачитал фамилии учеников, бегавших на переменах по коридору. Трансляция проходила в рамках постоянной рубрики выпуска школьных новостей «Говорит дежурный класс». Сережа так волновался, что не видел вокруг себя ничего, кроме бумажки с именами провинившихся.
— Пап, хочешь конфетку?
— Не откажусь.
— Осторожно, она вся растаяла, — предупредила Соня.
— Ничего, — папа съел конфету и облизнул бумажку, испачкав шоколадом нос. — Спасибо.
— Пап, а можно попросить у тебя о маленьком одолжении?
— Маленьком? Какого примерно размера?
— Размером с пачечку арбузной жевачки.
— Я бы рад, но нету у меня жевачки. Особенно арбузной.
— А сходи к нам в столовку, у них, я слышала, есть!
— Ну что за блажь! Переживешь как-нибудь и без жевачки.
— Ну пап! Я забыла утром зубы почистить. Мне будет неуютно. И неудобно перед теми, с кем я буду играть!
— Вы что там, целуетесь? — папа с притворной тревогой полез в текст пьесы. — Сама сбегай. У тебя, как положено говорить в моем возрасте, ножки молодые.
— У меня ножки слишком молодые. У нас в буфете давно уже жевачку ученикам не продают. Только взрослым. Приказ Анныстепанны.
— Жестоко!
— Да, у нас строго. Прям как с сигаретами.
— Жуть. Небось пацаны на переменах бегают пожевать за школу.
В столовой не было ни души. На щербатой тарелке, стоявшей на прилавке буфета, лежал одинокий глазированный сырок. Папа побарабанил пальцами по липкому прилавку. Потом покашлял, чтобы привлечь внимание. Никто не появился. Папа покашлял чуть громче, из-за чего подавился воздухом и закашлял уже в полную силу. Переведя дух, папа заложил руки за спину и стал прохаживаться по столовой.
Когда папа с недоумением рассматривал явно надкусанный плакат с рисунком яблочного пирога, сзади раздался шорох.
На буфетной стойке стояла ворона.
— Кыш! — шикнул папа.
Ворона смерила папу презрительным, как ему показалось, взглядом, схватила глазированный сырок и призадумалась.
Папа на цыпочках подошел к прилавку, не сводя глаз с вороны.
— Спой, светик, не стыдись… — сказал папа.
Ворона взмыла в воздух. Папа взмахнул руками, попытавшись схватить воровку за хвост, однако ворона увернулась, сделав фигуру высшего пилотажа. Папа прыгнул следом, но запутался в попавшемся под ноги стуле. Стул с грохотом упал, а ворона вылетела в растворенное окно.