Дилан взглянул в сторону беседующих женщин, и у него болезненно сжалось в груди, когда он увидел огорченное лицо Дженны. Он шагнул в ее сторону, но Шанс положил ему руку на плечо:
– Не надо.
– Она расстроена. Я ей нужен.
– Поверь, мама за ней присмотрит.
Дилан наблюдал, как Дженна снова расслабилась, а вскоре женщины уже чему-то весело смеялись.
– Хочешь еще загусек, дядя Дилан? – спросила Касси, переминаясь за его спиной с ноги на ногу.
– Нет, спасибо, – ответил он, присаживаясь перед ней на корточки. – А не предложишь ли чего-нибудь и нашим дамам?
– Ладно! – радостно согласилась маленькая озорница и побежала исполнять просьбу.
Глядя ей вслед, Дилан гадал, кто у него родится: мальчик или девочка. Будет ли этот малыш однажды играть на этой террасе так же, как и он сам много лет назад?
– Ну и когда ты ее обрюхатил? – отвлек от размышлений голос кузена.
Дилан ощетинился:
– Не твое дело.
– А Сэйдж считает, что и не твое и что она тебя, возможно, водит за нос.
– Сэйдж пусть оставит свои рассуждения при себе. Это мое дело и моя женщина.
Шанс кивнул, удовлетворившись ответом, и поинтересовался:
– Собираешься исполнять отцовские обязанности?
– Приложу к этому все силы.
Кузен, погрустнев, вздохнул:
– Я часто думаю, какой была бы моя жизнь, если бы я вырос со своим настоящим отцом.
Его отец умер, когда мальчику было восемь лет.
– Именно поэтому я собираюсь быть рядом со своим сыном, несмотря ни на что.
– А что думает об этом Дженна?
Дилан глотнул пива и ответил с усмешкой:
– Она приходит в себя после этой новости.
Кузен ущипнул его за руку.
– Молодец. Да разве она тебе откажет, когда ты можешь так много ей предложить!
– В том-то все и дело. Кажется, ей ничего этого не нужно. Она яростно отстаивает свою независимость. Мне нужно убедить ее, что это нормально – разделить бремя воспитания ребенка на двоих.
– Что ж, удачи тебе. По мне, так легче заарканить рассерженного бычка, чем пытаться убедить в чем-нибудь женщину.
– Кстати, – Дилан указал на блюдо с сырым мясом, – собираешься ждать, пока оно само пожарится?
Их беседа перетекла в несерьезное русло, и кузены занялись приготовлением говядины.
Но в душе у Дилана осталась тревога: а что, если Дженна не пустит его в свой мир? Он знал, что может добиться своего с помощью денег и власти, но от этой мысли ему стало не по себе. Нет, она должна прийти к нему по своей воле, а не из чувства долга и не по принуждению.
Уже стемнело, когда Дилан повез Дженну обратно в город. Он думал, что она запросится домой сразу после ужина, но казалось, чем дольше она гостила у Ласситеров, тем меньше ей хотелось уезжать. Может быть, она все же не откажется стать частью его семьи?