– Что там такое? – нахмурился капитан. Меня это тоже интересовало.
Ответ мы получили через несколько секунд: прямо на нас вылетел вороной конь, весь в пене, дико косящий глазами и уже не ржущий, а визжащий. Несколько хорошо одетых горожанок шарахнулись в стороны, чудом не попав под копыта. Конь метнулся в переулок, но тот оказался перегорожен телегой, повернулся на месте – поводья волочились по земле, – всхрапнул и ринулся дальше.
– Лауринь, только не геройствуйте! – Это я говорила уже пустоте.
Буланый чаррем в два скачка нагнал вороного – эти кони умеют с места развивать приличную скорость, – загородил ему дорогу. Вороной заметался, но смог сообразить, как обойти буланого. Лауринь соскользнул с седла, попытался перехватить поводья, но конь попятился, встал на дыбы, молотя воздух передними ногами… Если я что-то понимаю в лошадях, бедолага был напуган до крайности и сейчас любого приблизившегося к нему расценивал как злейшего врага. Капитан кинулся чуть не под копыта – вокруг дружно ахнули, – сумел-таки схватить поводья, принудил вороного опуститься на все четыре ноги. Тот храпел и дрожал всем телом, порывался снова сорваться в бега, но Лауринь держал крепко. Он перехватил вороного – теперь я разглядела, что это вейрен, – под уздцы, огладил, успокаивая, потом гаркнул на всю улицу:
– Чей конь?
Добрые горожане заозирались, но хозяина что-то не находилось.
– Я спрашиваю, чей конь? – повторил Лауринь, хмурясь. И немудрено, этот перепуганный красавец мог покалечить уйму народу! – Что, никто не знает? Кто-нибудь видел, откуда он мчался?
– Я видел, я! – вылез из толпы мальчишка, один из тех обитателей улицы, которые всегда все видят и все знают о происходящем в городе и обожают оказываться в центре внимания.
– Так говори, – велел Лауринь, а мальчишка принялся ковырять мостовую мыском разношенного драного ботинка.
– Говори, парень. – Я подъехала ближе и кинула мальчишке пару риссов. – Только не ври.
– А зачем мне врать? – резонно спросил он, поймав добычу на лету. – Сижу я это на площади у фонтана, приятеля жду, а тут слышу – неподалеку криком кричат! Что, думаю, за притча? Ограбили кого или прирезали? – Малец шмыгнул веснушчатым носом. – Побежал смотреть, а тут такое! Я чуть под копыта не угодил! Ну, думаю, потеха, вот досюда за ним и бежал!
– Ты не сказал, откуда взялся конь, – напомнила я.
– Так откуда он с самого начала взялся, то я не видел, – сказал мальчишка с достоинством. – А бежал он со стороны Кузнечной, зуб даю!
Мы с Лауринем переглянулись. На Кузнечной улице, как несложно понять из названия, обретались лучшие кузнецы города. Шумноватое местечко, но что поделать… Можно было предположить, что конь перепугался шума или даже его обожгла искра – на Кузнечной было немало открытых кузниц, – оттого и взбесился и удрал от хозяина… Вот только вороной не был оседлан, а надет на нем оказался всего лишь недоуздок. Возможно, его привели подковать? Как вариант, но, насколько я могла судить, все четыре подковы были в полном порядке. Не новые, но в перековке конь не нуждался. И, кстати, где хозяин? Даже если вороной от него сбежал, последовать за ним труда не составляло: любой указал бы дорогу! Но хозяин не объявлялся, что было в высшей степени странно: лошадь вейренской породы стоит слишком дорого, чтобы бросить ее на произвол судьбы!