– Здравствуй, дочка.
– Здравствуй, папа.
– Как дела у вас?
– У нас хорошо.
Он замолчал, будто ждал, что Янка сама заговорит. Но Янка помогать ему не собиралась, вот ещё!
– Как Ростик?
– Растёт.
– В школе как?
– Хорошо.
Сколько интересно он ещё выдержит?
– Как нетбук-то? Работает?
– Да, спасибо.
Вот, значит, как? Думает, что она ему спасибо скажет, в ноги упадёт и простит?
Внутри у неё клубилось горячее месиво. Он ещё ей звонит! Он ещё спрашивает! Он… От ярости Янка даже реветь не могла. И вообще – хватит. Что-то часто она в последнее время реветь стала. Недавно их от школы водили к психологу. Янка боялась, что ее про развод начнут спрашивать, и поэтому сразу сама начала вопросы задавать. Чего вот она стала такая плаксивая? Чуть что – слёзки на колесиках. Хоть от радости, хоть от огорчения, хоть от жалости. Тётка-психолог ничего такая попалась, сказала, что это возрастное, что пройдёт и что надо учиться себя контролировать. Ну-ну…
Интересно, а он сразу два купил: ей и Варьке? Сразу два, наверное, дешевле. Янке казалось, что она до сих пор, как Маруська, всё стаскивает и стаскивает с головы чёрный платок.
Самое дурацкое, когда у девчонки, которая тебе нравится, день рождения, а у тебя денег нет и вообще… Что он может подарить Янке? Что вообще дарят девчонкам? Особенно таким… Потом Таль вспомнил про браслет.
Этот браслет из круглых сердоликовых бусин Талю иногда даже снился. Это ещё летом было, когда Янка только переехала. Они поехали всей компанией в Коктебель, ну а там, конечно, на набережной чего только нет, глаза разбегаются. И вот этот браслет. Янка его как увидела, в струнку вытянулась. Долго перебирала круглые, холодные бусины, гладила. Но и стоил он, надо сказать… Ни у кого в их компании таких денег не было. А сейчас тем более: где Таль возьмёт? Да и набережные в Коктебеле пустые, не сезон ведь. Таль так измучился, что вечером, когда мама кормила Пашуню, а Анюта и Маруська сидели тут же, сказал, за деловитостью скрывая неловкость:
– У Янки день рождения во вторник.
– Ух ты, здорово! – равнодушно отозвалась Анюта. Даже головы от альбома не подняла. Но мама, конечно, сразу его поняла.
– Ох, Талечка… Что бы придумать? Надо же её поздравить обязательно. Надо подарок… Погоди, у меня есть кое-что.
Мама тут же встала и, придерживая Пашуню одной рукой у груди, достала из шкафа свою старую шкатулку. У неё в этой шкатулке всё лежало: их свидетельства о рождении, бусы из жемчуга, которые папа подарил ей на свадьбу, первый состриженный Талев локон, ну и девчонок, конечно, тоже. И свидетельство о папиной смерти было тут же.