Я выглянул в коридор: бабища все еще валялась на полу, нелепо подергивая одной ногой. Я проверил, закрыта ли входная дверь, заглянул на кухню [ничего интересного там не было] и, переступив через бабищу, пошел вглубь квартиры, в другую комнату. Я искал телефоны – на случай, если они начнут звонить барыге, друзьям или кому угодно еще. Во второй комнате мебели не было вообще: заблеванный матрас на полу и пара выдвижных ящиков от письменного стола. На подоконнике валялась упаковка шприцев, какие-то пустые аптечные пузырьки, старые газеты, пара книг. Телефонов не было. Ногой я попытался отодвинуть матрас, а потом, сморщившись от брезгливости, перевернул его руками. Под матрасом тоже лежали шприцы, какие-то салфетки и шесть патронов. Я собрал их и сунул в карман куртки.
Я вернулся в первую комнату, быстро обшарил полки на стеллаже и снова не нашел ничего, кроме шприцев и каких-то пустых пузырьков. Больше искать было негде.
Я выключил везде свет, прихватил остатки водки и вышел из квартиры, закрыв снаружи дверь на ключ. Что ж, для того, чтобы выйти, им придется ломать дверь. Совершенно бессмысленное дело в их состоянии.
Я быстро прошел по двору, выбросил ключи в мусорный бак на углу дома и свернул налево – там невдалеке виднелось здание школы. Выходить на оживленный проспект с пистолетом в кармане было не очень хорошей идеей.
Сидя на лавке возле пустой хоккейной площадки, я позвонил маме, сказал, что буду поздно, что задерживаюсь по рабочим делам, чтобы меня не ждали и ложились спать [ «Завтра весь день свободный, а уезжаю только вечером», врать – так врать, что уж]. Быстро заглотив остатки водки из бутылки, я закурил и только сейчас взглянул на часы: всего лишь начало восьмого вечера. Время есть.
Ок, гугл, расскажи-ка мне о пистолете Макарова…
@@@
Краснозаводская – это, фактически, уже пригород. Небольшой район, отделенный от города лесополосой протяженностью в километр и небольшой речкой. Унылое место, где на дорогах с трудом видны остатки асфальта, положенного лет сорок назад. Когда я учился в университете, здешние гопники часто устраивали вылазки в центр, проводили облавы возле клубов, где проходили концерты местных групп. На память о тех временах на моей левой ноге навсегда остался шрам от удара заточенной отверткой. Сейчас, спустя десяток лет, те гопники выросли и разъехались по разным местам – кто по тюрьмам, кто по кладбищам, а оставшиеся превратились в беспрестанно поправляющих здоровье боярышником инвалидов. Но до сих пор, если встретить где-то на улице лихого «пацанчика» в полосатой кепке и штанах с лампасами, можно на сто процентов быть уверенным, что он именно с Краснозаводской.