* * *
Красивая Голова, этот свирепый флибустьер, о котором мы уже говорили, купил, как и намеревался, двух работников взамен двух умерших, как он выражался, от лености, но в действительности от его ударов. Потом, вместо того, чтобы вернуться домой, он поручил работников своему надзирателю, потому что у флибустьеров, — у владельцев негров, были надзиратели, смотревшие за работой белых невольников, — и остался, с живейшим участием следя за продажей женщин. Друзья его подшучивали над ним, но он только презрительно пожимал плечами и стоял, скрестив руки на дуле своего длинного ружья и упорно устремив глаза на помост.
Там заняла место молодая женщина, нежная, деликатная, почти ребенок, с белокурыми кудрявыми волосами, падавшими на ее белые худощавые плечи. Гладкий и задумчивый лоб, большие голубые глаза, наполненные слезами, свежие щеки, крошечный ротик заставляли ее казаться гораздо моложе, нежели она была в действительности; ей было восемнадцать лет. Тонкий и гибкий стан, кроткий вид, словом все в ее восхитительной наружности имело обольстительное очарование, составлявшее полный контраст с решительными и пошлыми ухватками женщин, появлявшихся на помосте до и после нее.
— Луиза, родившаяся на Монмартре, восемнадцати лет. Кто берет ее в жены на три года за пятнадцать экю? — сказал агент Компании насмешливым голосом.
Бедная девушка закрыла лицо руками и заплакала.
— Двадцать экю за Луизу! — сказал какой-то авантюрист, подходя к помосту.
— Двадцать пять, — немедленно откликнулся другой.
— Велите ей поднять голову, чтобы ее было видно! — грубо закричал третий.
— Ну, малютка, будь мила, — сказал агент, заставляя Луизу отнять руки от лица, — дай посмотреть на себя, это для твоей же пользы, черт побери! Двадцать пять экю!
— Пятьдесят! — внезапно произнес Красивая Голова со своего места.
Взоры всех устремились на него; до сих пор Красивая Голова выказывал глубокое пренебрежение к женщинам.
— Шестьдесят! — закричал один авантюрист, который вовсе не собирался покупать эту молодую девушку, а только хотел подзадорить своего товарища.
— Семьдесят! — сказал другой с тем же сострадательным намерением.
— Сто! — закричал Красивая Голова с гневом.
— Сто экю, господа! Сто экю! Луизу на три года! — бесстрастно сказал агент.
— Полтораста.
— Двести!
— Двести пятьдесят!.. Триста! — закричали в то же время несколько авантюристов, постепенно приближавшиеся к помосту.
Красивая Голова был бледен от бешенства; он боялся, что Луиза достанется кому-нибудь другому. Он вообразил, что ему непременно нужна женщина для ведения хозяйства. Луиза понравилась ему с первого взгляда, и он захотел ее купить.