И тогда к халифу подошел Муслим, его верный раб, преданный владыке более, чем может быть предан человеку его пес.
– Великий халиф, – едва слышно произнес он. – По дворцу ходят странные слухи, глупые наложницы решили, что тебя убили, а на твое место поставили другого, подставного безголового шута.
– О Аллах, они и дня не могут прожить без своих глупых распрей… Но я ждал этого, друг мой. Прошу тебя, сделай так, чтобы в большом зале для приемов собрались все, кто вчера с почтением встречал этого мальчишку, Абу-ль-Хасана. Да приведи этих болтливых дурочек. Они, сами того не ведая, сделали то, на что не мог решиться я сам… Столь долго не мог решиться. Собери всех в тот час, когда окончится вечерняя молитва.
– Слушаю и повинуюсь, о великий халиф!
Закончилась вечерняя молитва, и вскоре большой зал для приемов заполнился. Пришли мудрецы дивана со своими советниками и писцами, пришел главный повар со своими поварятами, слугами и управителями кладовых, неторопливой походкой, лопаясь от гордости, в зал вошел Джалал-ад-Дин, главный постельничий. Следом за ним в зале приемов появился и главный евнух, за которым цепочкой потянулись укутанные в темные накидки наложницы. Зал постепенно заполнялся. Пустовало лишь возвышение, откуда обычно великий халиф взирал на иноземных гостей.
Шли минуты. Снедаемые недоумением сановники стали вести между собой чуть слышные разговоры, постепенно шум нарастал и вскоре перерос в равномерный гул. Стали слышны даже женские голоса. Никто уже не смотрел на возвышение, никто не ожидал, затаив дыхание, того мига, когда великий халиф бросит на него лишь одного благосклонный взгляд.
Когда же заговорил халиф, тенью появившийся в зале, это оказалось для многих настоящим ударом. Ибо ожидание приговора порой куда страшнее, но и куда привычнее, чем сам приговор.
– О мои сановники и царедворцы! Ближайшие и довереннейшие мои друзья! Дошли до меня удивительные слухи, какими полон мой дворец. Умные мои и нежные наложницы полны уверенности, что меня сменил на троне подставной человек. Что враги мои посадили на престол марионетку для того, чтобы, невидимыми, управлять великим городом и великой страной. Говорят также, что меня голым, без гроша и даже нательной рубахи выбросили за городской стеной, дабы познал я смерть мучительную. Эти слухи позабавили мое величество. Узнав об этом, я навеки преисполнился благодарности к моим чутким наложницам, которые прекрасно разглядели подмену, даже невзирая на ночную тьму. О прекраснейшие! От вас одних осталась тайной моя веселая придумка, которая развлекла всех, вас же оставив в тягостном недоумении. Как видите, я жив и невредим.