Увы, это была чистая правда. Но была и иная правда. О которой достойная Заира не ведала.
«О моя добрая матушка! – подумал Абу-ль-Хасан, неохотно переодеваясь в привычное темное платье. – Пришла твоя очередь узнать о невиданном счастье, что посетило твой дом!»
– Так знай же, достойная Заира, что твой дом посетило невиданное счастье. Вчера утром, когда я собирался войти в нашу калитку, меня окликнули двое незнакомцев…
– О Аллах всесильный… Разбойники… Опять в нашем великом городе появились разбойники…
– Матушка, ну выслушай же ты меня хоть раз… Так вот, их было двое. Один из них назвался Ибн-Мансуром, а второй – визирем Умаром… Понимаешь, матушка, самим визирем Умаром!
Почтенная Заира вздохнула, подумав, что лучше бы это все-таки были разбойники, а не царедворцы. Ибо разбойники могут украсть лишь то, что есть. А царедворцы в силах лишить даже того, чего нет.
– Тот, что назвался Ибн-Мансуром, рассказал, что великий халиф, властелин Гарун аль-Рашид желает, чтобы на трон воссел кто-то другой. Ибо ему наскучил глупый и суетный двор. А потому халиф послал своих ближайших, доверенных, матушка, лиц, дабы они нашли юношу, похожего на него и зовущегося Абу-ль-Хасаном…
– Абу-ль-Хасаном… – повторила за сыном Заира.
– Да, матушка. И раз уж они нашли меня, похожего на халифа и зовущегося именно этим именем, то я и стал тем, кто заменит на троне халифа, уставшего от дворцовой суеты…
– Мальчик мой… Но скажи мне, не спрашивали ли они сначала твоего имени… Ну, до того, как рассказать тебе эту неправдоподобную историю…
– Я не помню, матушка, до того или потом… Важно лишь, что я, так и не переступив родного порога, переступил порог дворца. И целый день вчера был самим халифом…
Ужасные картины мелькнули перед мысленным взором матери… Она могла представить и похищение и, о ужас, даже подмену на плахе… Но целый день царствования… Такого не могло нарисовать ей даже самое пылкое воображение.
– Целый день был халифом?
– Да, матушка, я заседал в диване и принял мудрое решение. Я вкушал от неслыханных яств и даже выпил огромную чашу кофе, сваренного по особому дворцовому рецепту…
И, ничего не скрывая от матери, Абу-ль-Хасан рассказал ей все, что происходило с ним накануне. Чем больше говорил ее сын, тем меньше ему верила почтенная Заира. Ибо ей становилось все яснее, что он просто как следует напился в компании таких же, как он, разгильдяев и гуляк. А все то, что якобы происходило с ним во дворце, ему просто привиделось.
Ибо не мог ее сын, уравновешенный и умный Абу-ль-Хасан, всерьез обсуждать проблему прохудившегося неба и решать, чем стоит эти прорехи заделывать, дабы более не угрожали великой стране и великому Багдаду ливни и грозы. Не мог ее сын, которому с младых ногтей был присущ отменный вкус, одеваться, словно сотня безумных павлинов. Не мог и выпить чашу огнедышащего кофе – ибо кофе подают крошечными чашечками… Не мог он и веселиться всю ночь в компании двух обнаженных девушек, ибо… Ибо просто не мог…