– О моя прекраснейшая Будур, великая царевна! Неужели теперь ты принадлежишь мне?
– И ты, мой любимый, отныне всецело принадлежишь мне… И да простит меня Аллах, нет в этом мире женщины счастливее меня.
Наконец они остались одни. Долгие часы, что длилась священная церемония открывания покровов, Аладдин мог только пожирать глазами ту, о которой мечтал. Да, он познал свою невесту, и потому жар его томления был почти нестерпим.
Тяжелые парчовые одежды давили на плечи, заставляя сидеть очень прямо и не давая возможности повернуться ни вправо ни влево. Но это была единственная уступка традициям. В тот миг, когда его мечту, закутанную в семь покрывал, поставили перед ним, он не смог отвернуться, как того требовал древний обычай. Кто-то из многочисленных советников, окружавших его, начал шептать: «Отвернись, поверни голову!». Но Аладдин продолжал смотреть и таял от предвкушения.
И вот прозвучали традиционные слова:
– О господин мой, твоя жена и служанка стоит перед тобой, соизволь посмотреть на нее, ей тягостно не ощущать твоего внимания.
Теперь жених наконец стал мужем. И только ему принадлежала честь открывания последнего покрова.
Но Аладдин нарушил эту долгую церемонию. Он расхохотался, схватил за руку свою – о счастье! – жену и выбежал из церемониального зала.
– Скорей, любимая, веди меня в свои покои! Иначе я задушу всех этих древних стариков и старух!
– Не надо, они же хотели сделать наш праздник торжественнее и пышнее.
– Ты – мой праздник. Прекраснее и торжественнее тебя я ничего не знаю и не хочу знать!
Хусни расхохоталась и, взяв Аладдина за руку, бегом увлекла в свои покои. Тысячи розовых лепестков покрывали пол и ложе, колеблясь от вечернего бриза, что лился в распахнутые стрельчатые окна. Вновь в небесах горели золотые звезды, но ни Аладдину, ни его жене не было до них никакого дела. Они любили друг друга.
У ложа Аладдин повернулся и посмотрел на свою жену по-новому. Да, последний покров еще не был снят. Тело возлюбленной пряталось за тонким покрывалом. Но Аладдин, словно зачарованный, не мог поднять рук, чтобы освободить ее от этих призрачных оков.
Тогда Хусни, ибо это она, пусть и в теле царевны Будур, стала женой Аладдина, решилась. Она подошла к мужу и попыталась снять тонкое покрывало.
– О нет, любимая! Не торопись! Ты так прекрасна, что я не могу решиться увидеть эту красоту…
Но руки Аладдина не слушались его слов.