– Этот благородный медный светильник – мое прибежище. От гнева страшных магов туда спрятал мою душу мой отец, учитель учителей.
Волшебные слова «спрятал от гнева» бальзамом пролились на душу матери Аладдина.
– Бедная девочка! Так ты там прячешься? И тебе не страшно появляться вот так? А если эти маги найдут тебя?
– О нет, добрая женщина! Так просто меня не найти. Да и отец мой многому научил меня! Думаю, я смогу за себя постоять.
– Храбрая девочка! Как зовут тебя, малышка?
– Хусни, добрая Фатима, – ответила джинния, подумав, что ее уже давным-давно никто не называл малышкой.
– Скажи мне, Хусни, а джинны пьют чай? Можно, я угощу тебя?
– Джинны любят чай, почтенная матушка! И я с удовольствием разделю с тобой трапезу…
Тот, кто заглянул бы сейчас в тихий дворик мастера Салаха, поразился бы невероятному, немыслимому зрелищу. Почтенная Фатима угощала чаем и свежими лепешками с медом какую-то полупрозрачную, нечеловечески красивую девушку, называя ее при этом «малышка», «моя девочка» и «крошка». Та же называла мать Аладдина матушкой и жмурилась от удовольствия, прихлебывая ароматный чай.
– И этот дурачок, мой сын, не угостил тебя даже персиком?
– Увы, матушка! Он же мужчина. А мужчины любят получать, а не отдавать. Вот так и твой сын – он все пытался понять, какие выгоды принесет ему владение старой лампой.
Правду говоря, джинния немного кривила душой. Аладдин вовсе не искал выгоды, и Хусни это знала. Но… Чуть добавить красок картине никогда ведь не помешает, верно? Тем более, когда так хлопочет сердобольная Фатима… И потом, побыть малышкой и крошкой тоже очень приятно.
– И чего же захотел мой сыночек? Гору алмазов? Корабль для странствий?
– О нет, матушка. Он влюбился в царевну Будур и мечтает стать ее мужем.
– Аллах милосердный! Всего лишь?! Но… где он мог увидеть царевну? Она ведь живет затворницей в высокой башне дворца и выходит в город лишь раз в год, в праздник Воцарения.
– Увы, матушка, это всего лишь красивая легенда! Ваша царевна совсем не затворница. Мой язык отказывается назвать ее тем словом, которого она достойна на самом деле.
– Правда? – на лице Фатимы отразился живейший интерес.
Она, слава Аллаху, конечно, не была сплетницей. Но ведь подробности жизни царской семьи не могут оставить равнодушной ни одну женщину!
– Увы, это правда! Говорят, царевна познала уже множество мужчин…
– О Аллах, спаси и помилуй нас, грешных! Множество мужчин? Да как же так?
– Да, матушка. Я слышала, будто она любит переодеваться в иноземные платья и вместе со служанкой на закате выскальзывать из дворца.