С появлением нищих, которые посреди окружавшего их сумрака принимали вид каких-то пугал, мальчуганы Катерины побросались с лавок и побежали к матери. Только Петя и старшая сестра его, Маша, остались на местах своих; они оглядывали гостей любопытными глазами.
– Здорово, хозяйка! – пробасил Верстан, отряхивая мокрую свою шапку.
Вместо ответа Катерина принялась с сердцем кричать на детей, жавшихся у ее понявы.
Фуфаев между тем велел своему мальчику вести его к хозяйке. Положив руку на плечо ребенка, он пошел вперед, оставляя на полу следы воды, которой пропитаны были его лохмотья.
– Чего лезешь? – крикнула Катерина, бросая ухват в угол печки, – чего надо? – подхватила она еще нетерпеливее и сделала движение, чтоб оттолкнуть мальчика, но жалкий, изнеможенный вид Мишки[33] обезоружил ее.
– Здравствуй, хозяюшка! – трещал между тем Фуфаев, моргая белыми глазами, – здравствуй со хозяином своим, малыми цецеревятками, со всем домом на многие лета! Дай бог коровкам твоим кажинный день доиться, овцам кажинный день стричься, одежде не изнашиваться, стенам не…
– Ладно, ступай только назад, в сени: там и отряхивайся! – перебила Катерина, сердито оглядывая слепого.
– Это ты насчет воды, касатка, что водой пол вымочил? – подхватил Фуфаев, – ты на это не серчай: вода, слышь, благополучие – право, так! Вот я тебе скажу…
– Оставь, хозяйке не до нас; полно врать-то! – проворчал Верстан, дергая его за рукав, – врал, врал, да и к ужину оставил…
– А то как же без ужина-то? – неожиданно воскликнул Фуфаев.
Он отстранил рукою Мишку, который служил предметом особенного любопытства для Пети; потом ухватился ладонями за колени и принялся отвешивать хозяйке низкие поклоны.
– Хозяюшка, матушка, голубушка! Взмилуйся, касатка, дай поужинати! Многого не спросим: что хошь давай – не бросим! – присовокупил он вдруг шутовским тоном, который редко покидал его. – Нам хоть щи, больше не ищи! Не о себе хлопочу, матушка: мне что? А вот с нами сидит богач один, капиталы свои имеет… знамо, богачи уже все набалованные, без ужина никогда не ложатся… Дядя Мизгирь, где ты?..
– Чего тебе, бешеный? чего надо?.. – злобно проворчал старик сквозь беззубые свои десны.
– О нем, примерно, хлопочу, – подхватил Фуфаев, – сама суди, касатушка, как ему без ужина-то быть – а?.. Никаким манером нельзя!.. Ослободи горшки из неволи – за тем пришли… Знамо, касатка, живой человек живое и думает!.. Эх, щами-то как знатно попахивает! – насмешливо заключил он громко, обнюхивая воздух.