Ллевелис, несмотря на то что кляп у него изо рта уже вытащили, молчал и меланхолично наблюдал за потугами олуха, мучающегося с узлом. Судя по тому, как «ловко» тот орудует ножом, неудивительно, что ему дали тупой. Видимо, чтобы не зарезался случайно… И тут до него дошло.
— Подожди… что ты сказал? — Забыв, что собирался позволить недалекому похитителю освободить себя, чтобы раньше времени не раскрыться, Ллевелис разорвал веревки на руках и схватил беднягу за шиворот.
— Я-я-я… — начал старательно заикаться тот, и его глазки испуганно забегали.
— Ты! — рявкнул разозленный Ллевелис. — Что ты сказал?
— Что это недоразумение? — неуверенно проблеял побледневший аксол.
— Не это, — процедил сквозь зубы полудемон.
— Что дети не…
— Не это.
— Что я готов взять вину на себя? — Аксол был на грани обморока, поэтому Ллевелис снизошел до подсказки:
— Что ты сказал про повелителя?
Несчастный сглотнул, зажмурился на несколько мгновений, явно молясь про себя, а потом выпалил на одном дыхании:
— Что вы мудрый и благородный правитель!
И втянул голову в плечи, а руки прижал к груди, всем своим видом выражая готовность принять смертную кару. Или как минимум хороший тумак.
Ллевелис подавил рык разочарования. Проклятье! Да неужели личина развеялась? Он огляделся в поисках зеркала и увидел свое отражение в стекле небольшого серванта, потрепанного жизнью. Да нет, все на месте.
Что же тогда здесь происходит?
— Сейчас я спрошу, и не вздумай мне соврать — сразу голову откушу! Понял? — тихо, но проникновенно сказал он. Аксол что-то пискнул в ответ, и Ллевелис, посчитав это за согласие, задал вопрос: — Откуда ты знаешь, что я повелитель Матэнхейма?
Видимо, перестарался с устрашением, потому, что бедолага в его руках попытался потерять сознание. Пришлось несколько раз его хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Тот, заикаясь, проблеял:
— Вы са-са-сами с-с-сказали… ре-ребята слышали… которые вас сюда привезли.
И несчастный аксол расплакался. Ллевелис растерялся и аккуратно его опустил. Да что, в Матэнхейме нормальные враги перевелись? Ну почему этот мир не приходят завоевывать те, с кем можно разобраться по-мужски? Неужели все маньяки, тираны и завоеватели сдохли? Почему ему в последнее время попадаются только вампиры, которых нельзя убить, оборотни-мазохисты и плаксы?!
А так хочется кому-нибудь хорошенько врезать…
Ностальгически вздохнув, Ллевелис посмотрел на плачущего аксола.
— Ладно… — Он попытался успокоить не в меру чувствительного похитителя и даже неловко похлопал его по спине, чувствуя себя последним дураком и считая ситуацию, в которой сейчас оказался, до абсурдного нелепой. — Я пока не собираюсь никого убивать…