— И как же ты узнала правду, Златослава? — спросила Катерина пустым голосом, от которого стоявшая напротив девушка поежилась и гнев ее приутих.
— Хранитель дал мне выпить водички из источника памяти, — сердито ответила Злата, чувствуя себя как нашкодивший ребенок, стоящий перед родителями. И это при том, что она знает, что во всем права!
— Хорошо, — тем же тоном произнесла Кэт. — Ты все знаешь. И что?
— Как это что?! — возмутилась Злата. — Как это что?! Что значит «что»?!
— Дальше что?
Вопрос застал девушку врасплох. Она высказалась на эмоциях, а что будет делать дальше и чего пыталась этим добиться, в общем даже и не представляла. Поэтому молчала.
— Тогда я тебе скажу, — сказала Кэт. — Дальше ничего не будет. И ничего не изменится.
— Как это не изменится? — Возмущение вспыхнуло в Златославе с новой силой.
— Так. Не изменится, — твердо ответила Катерина Девитт, но все же снизошла до объяснений. — Ты рождена только для того, чтобы у меня был источник энергии. Я дала тебе хоть подобие жизни. Можешь уйти, держать не стану. Но куда ты собралась? К людям? Ты не человек. К чародеям? Да они тебя на винтики разберут живьем. К своему ненаглядному полукровке? Так ты его интересуешь только в качестве инкубатора для воспроизведения потомства.
Ллевелис, до этого не вмешивавшийся в беседу, встал и подошел к Златославе. Он встал позади, покровительственно положив руки ей на плечи, и, поцеловав девушку в макушку, сказал:
— Это неправда.
— Ты мне солгала? — Злата по-прежнему обращалась к Катерине.
— Нет, — ответил за чародейку Ллевелис. — Она просто не понимает моих чувств к тебе. Среди чародеев не принято открывать кому-то свое сердце и душу, жить кем-то другим. Я знаю, о чем говорю, моя мать чародейка. Она тоже долгое время не могла довериться отцу. Но это в нашей природе, в природе демонов, становиться сильнее, когда рядом есть близкая душа, в которой заключается смысл каждого прожитого дня. Ты знаешь, я не лгу.
— Это тоже ничего не меняет, — холодно осадила его Кэт. — Куда тебе идти? Какой жизнью жить, если ты даже не знаешь, кто ты?
— Я знаю, кто ты, — тихо сказал Ллевелис. — И всегда знал.
Катерина рассмеялась.
— Не смеши, — отдышавшись, сказала она. — Я, ее создатель, не знаю, кто она. Мой отец Бальтазар Девитт — гений, придумавший, как ее сделать, не знал, кто она. Что можешь знать ты?
Ллевелис не говорил с Катериной. Ллевелис говорил со Злагославой:
— Ты — моя леви. Мое сердце, моя душа, мое тело — все выбрало тебя как единственную спутницу. Мне все равно, какой там суп из твоих генов сварил Бальтазар Девитт. Я смотрю на тебя, и мне открываются твои мысли, порывы, чувства. Ты умная и красивая. Идеал, лучшая из встреченных мною. Я знаю тебя. Златослава. Ты женщина, которую я люблю и с которой хочу разделить свою вечность, если ты примешь меня.