Гольдин уже взялся за ручку подъездной двери, когда все и началось. Откуда-то из-за угла нарисовалась кряжистая фигура, и движения были какие-то обезьяньи – впечатление, возможно, создавалось из-за того, что руки были непропорционально длинные. Вернигора определил, что в руках у незнакомца возник пистолет с глушителем. И сделать было уже ничего нельзя – он просто не успевал прикрыть шефа.
Тогда бывший прапорщик ВДВ сделал единственное, что мог в этой ситуации. Распахнул дверцу и диким голосом, как когда-то в Чечне, рыкнул:
– Ложись!
Мопс от неожиданности пригнулся. Киллер вздрогнул. Послышался хлопок, но пуля прошла над головой жертвы.
А в руке бросившегося вперед Вернигоры уже возник пистолет – обычный газовик. Один за другим захлопали выстрелы. Громкие – на слух, почти как у настоящего огнестрельного оружия.
Этот финт спас и Мопса, и его водителя. Киллер мог спокойно перевести дух от неожиданности и уложить обоих. Но, похоже, он решил, что лупят в него боевыми патронами. И нервы не выдержали. Он растворился во тьме московских дворов так же неожиданно, как и возник.
Заявлять в полицию Мопс отказался категорически. Объявил, что это его проблема и он решит ее сам. Однако в течение недели он сумел пристроить своего водителя в какой-то ЧОП и сделать ему лицензию охранника, в результате чего у того теперь под мышкой был не газовый, а настоящий пистолет «ИЖ-71». И теперь Вернигора сопровождал его не только на сомнительные встречи, а везде. Кроме последнего рокового вечера. А таких совпадений не бывает.
– Что за оружие было у киллера, не рассмотрел? – без особой надежды спросил Капанадзе.
– Рассмотрел. Я одно время в разведке служил. И что такое «ПБ» – пистолет бесшумный, знаю.
– Редкое оружие. – Капанадзе почуял след.
А ведь это может быть зацепкой. И он знает, с какой стороны тут зайти.
– Вы что, хотите, чтобы меня убили?! – взвизгнула Маргарита Гольдина.
Тарас Титов, старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета РФ по городу Москве, только неопределенно пожал плечами – мол, все равно, висяком больше, висяком меньше.
– Вы хотите, чтобы меня убили. – Повтор этой фразы звучал как укоризненное утверждение.
– Нет, Маргарита Львовна, я хочу, чтобы вы жили долго и счастливо.
– Тогда почему вы меня не защищаете?! Мужа убили. Хотите, чтобы всю семью вывели?!
– Да вы толком объясните, что случилось.
– Еще не случилось. Но случится, если полиция будет спать, а следователь меня отфутболивать!
Женская истерика – это страшная разрушительная сила вроде тайфуна и торнадо, об этом следователь знал не понаслышке. За годы службы он научился усмирять распоясавшихся или истеричных субъектов, в том числе визгливых теток. Правда, бывают сумасшедшие стервы, которых никакой Кашпировский никаким демоническим взглядом и гипнозом не проймет, единственный способ борьбы с ними – это розги вдоль спины, но времена Домостроя и феодализма давно канули в лету. Самое главное: до таких истерик дело не доводить. Поэтому Титов выбрал самую участливую маску из своего богатого арсенала и примирительно произнес: