– Ну так же нельзя. Бизнес губит. Да и икра из-за нее теперь в глотку не лезет. Везде она. Это наваждение какое-то. Морок.
Маргарита неторопливо продефилировала в угол к бьющему фонтану. При этом видно было, как рука Вована, будто живя отдельной жизнью, непроизвольно скользнула по ее заду. Зад неприятия не выразил.
– Не, ну ты посмотри! – воскликнул Болек. – Ничего не стесняются!
Маргарита пыталась изобразить скорбь. К ней потянулись люди. На их сочувственные речи она отвечала слабыми кивками.
– Вот оторва. Ну я ей сейчас устрою, – отхлебнув виски, объявил Кунар.
– Только с Вованом поосторожнее, – проблеял Лелик. – Он отмороженный.
Кунар презрительно усмехнулся и направился к вдове.
– Что, слезы быстро высохли? – осведомился он.
– Это вы о чем, Григорий Павлович?
– Хотя бы внешние приличия надо соблюдать, Маргарита.
– Ты бы тут… – пододвинувшись к нему, зашипел Вован.
– Закройся, сявка, – подавшись ему навстречу, прошептал Кунар. – Твое место в ряду с краю.
– Чего?
– Не поймешь – объясню. Только сначала поинтересуйся, кто я и какой вес имею.
– Я тоже не на помойке найденный.
– Ты просто черт неумытый. Спроси обо мне у того, кто тебя, дурака, на эту работу подрядил. И если захочешь продолжить, я готов. Хоть здесь, если ты решил умереть молодым, – хмыкнул Кунар.
Маргарита вся пошла белыми и красными пятнами, но в мужские разборки не лезла.
Внешне вполне дружески Кунар положил руку на плечо Вована и как бы невзначай сжал пальцы, надавив на нервный узел. Сила у бывшего военного еще была немереная, несмотря на почтенный возраст. И выражение лица – ну как у судьи, готового вынести смертный приговор.
Вован поморщился. Он уже понял, что этот человек далеко не Лелик с Болеком и его мокрыми тряпками не погоняешь.
– Да я вообще-то в шестерках ни у кого не хожу, – сдал он назад. – Сам себе король.
– Ну, тогда ты влез не в свое дело, и мне тебя жалко. – Кунар хлопнул его по плечу. – Бывай, король проспекта…
– Я придумал, как ты можешь проверить правдивость моих воспоминаний о прошлых жизнях, – объявил Йог.
– Как? – иронично вздернул бровь Айфоныч.
– Сходи туда. Всего три тысячи древесностружечных. И сам все вспомнишь.
– Я чего, дурак, что ли?
– А что, – встряла Принцесса. – Если ничего не выйдет, с Йога коньяк.
– Подумаю, – кивнул Айфоныч и углубился в написание очередного документа. На его лице отражались танталовы муки, работу он эту ненавидел и делал ее исправно плохо.
Капанадзе не обращал внимания на привычный галдеж подчиненных. Он только что вернулся от начальника МУРа, и у него появилась проблема.