Стецких почтительно смотрел. Никогда нельзя было угадать, принял ли он к сердцу сказанное. Это раздражало Чаушева. Одно только вежливое, послушное внимание изображалось на его красивом, чересчур красивом лице.
— Что мы можем требовать от солдата! — сказал Чаушев сердито. — Его задача…
Впрочем, этого еще недоставало! Растолковывать офицеру, прослужившему уже почти год, задачу младшего в наряде. Он же помогает старшему, то есть часовому, стоящему у трапа, и не должен отходить далеко. А пароход не прозрачный! Пора лейтенанту знать порт, знать наизусть, — все причалы и посты. Где находится солдат, что он видеть обязан и что он может заметить лишь случайно.
— Спасибо, поймал хоть часть морзянки. Я вот хочу вас спросить, товарищ Стецких, долго ли вы будете у нас… прямо скажу, новичком.
Стецких покраснел.
— Вам не нравится, что Бояринов вас обходит, — продолжал подполковник. — Да, да, задело вас, я же не слепой. И хорошо, что задело! Вы в штабе, а он в подразделении, вы по службе выше его. А совета он у вас не просит. У меня просит…
— Я не фигура, — сдавленно проговорил Стецких и еще гуще залился краской.
— Вот как! А почему не фигура? Кто мешает стать фигурой? Недоумеваю, товарищ Стецких.
— Все же, разрешите полюбопытствовать, — начинает он. — Вы сказали, вы бы иначе поступили в данном случае, с сигналами… А конкретно, — как?
— Не поняли?
— Никак нет.
Гулкие шаги раздаются в коридоре. Это Бояринов; его слышно издали. Он входит, стуча каблуками, плотный, очень широкий в плечах. Все на нем тяжелое, как латы, — сапоги, обильно смазанные гуталином, длинная темно-серая шинель.
Бояринов считает, что сигналы предназначались кому-то на пароходе «Вильгельмина». Вполне допустимо, — думает Стецких, — Бояринов особой смекалкой не блеснул. А начальнику он нравится! Чаушев одобрительно наклонил голову и подвинул старшему лейтенанту свой рисунок.
— Точно, — сказал Бояринов.
— Скрытно от наряда, — подхватил Чаушев.
— Именно, что скрытно, — вторит старший лейтенант, сильно нажимая на «о».
Это долбит и долбит барабанные перепонки Стецких. Старший лейтенант, оказывается, допускает и другие возможности. Часа два он не спал, бегал ночью по причалам, выяснял, — где еще могла быть принята загадочная световая депеша. Был даже за воротами порта. В порту фронт видимости довольно широкий, ряды пакгаузов, в ту пору безлюдных, два парохода у стенки, «Вильгельмина» и «Щорс». А в городе только одно подходящее здание. Оно выше пакгаузов, выше деревьев парка, — это институт.
— С пятого этажа свободно, — говорит Бояринов — Прямо в окна брызнуло.