«Кама» — это заслон, где командиром Сивцов. Заслон, расположенный в Пшови, грузинско-армянском селе, на берегу Лахви. Нащокин обернулся к карте, но он и без нее представил себе обстановку. Шоссе на правом берегу реки, отроги Месхетских гор на левом. В том квадрате, где появились неизвестные, висячий мост. И вот что еще важно: как раз поблизости от Пшови заканчивается ветвь тропы Селим-хана.
Сбитые с тропы преследованием, нарушители пробуют выйти из блокированного района. Похоже на то!
— Тверских с собакой направить в Пшови, — сказал Нащокин дежурному.
Все переменилось для Игоря. Опять, как недавно, время ускорило свой бег. Дорога в Пшови по равнине прямая, по ней почти мгновенно отгремели колеса машины. Огни села в темноте. Голоса в темноте, скрип пешеходного моста, глухой шум реки, острое ожидание. И голос капитана Сивцова. Да, это он. Луч фонаря, метнувшийся по асфальту, по камням на обочине, осветил лицо Сивцова.
Потом лицо Сивцова погасло, под Игорем закачался, заскрежетал на стальных тросах пешеходный мост, взревела и унеслась река.
— Тверских! — звал, едва поспевая за ним, Баев. — Они в галошах.
Собаки чуяли след, но слабо и тотчас теряли его. Отпечатки галош остались на глинистом склоне. Игорь уловил нотку недоверия в голосе капитана.
— Пускай! — выдавливает на бегу Игорь. — Брали мы галоши на тренировку? То-то и есть.
Нет, Гайка не чета тем собакам. Она должна взять след. И все же Игорь очень волновался, когда ступил на глинистый склон и лучи фонарей указали ему начало следа.
Гайка заскулила и потянула Игоря вверх.
Темнота уже легла густо.
Впереди частое дыхание Гайки, позади шаги Баева, остальные внизу, отстали.
— Ну что с тобой, Гайка? — шепчет Игорь.
Гайка тянет вниз. Ноги скользят, Игорь падает, поднимается. Баев скатывается чуть ли не кувырком. Они у самой реки. Ага, понятно: враги, наткнувшись на отвесные скалы, вернулись к подножию и двинулись по краю суши. Здесь бежать легче. Россыпь крупных камней; колючки, Гайка несется по свежему следу. Умница, Гайка!
Вот она опять потянула в гору. Лезть за собакой тяжело, страшно тяжело. Ноги словно пудовые.
— Игорь… Не могу я больше…
Баев выбился из сил. Никогда он не жаловался, кряхтел только, а сейчас, видать, ему очень плохо.
— На, держи!
Игорь сует ему поводок. И как-то странно тяжелеет, шатается, теряя опору. Зато Баев приободрился: Гайка, славная Гайка помогает ему.
Вверх, вниз и снова вверх. Каменный козырек над пустотой, в которой тонет луч фонаря, и опять подъем, но на этот раз более плавный, по траве, свистящей под сапогом. Навстречу ветер. Здесь он не такой, как внизу, у реки, — это ветер высот, резкий, без запахов жилых.