. Небывалой красоты аллея, восторгался хозяин кулинарии. Гигантские, умопомрачительные деревья. Ощущение было такое, захлебывались билетерши городской киношки, что ты не просто катаешь на велосипеде родного сына, а что ты его
любишь.
Охотник даже не припоминал, где впервые услышал эти толки. У себя в хижине он разжег печь и машинально перебрал стопу книг. Эта писанина была выше его понимания, а одна книжка и вовсе оказалась на чужом языке.
После еды жена охотника составила тарелки в раковину.
Уже и на испанском читаешь? – поинтересовался муж.
Ее руки так и застыли над раковиной. На португальском, сказала она. Но еще не все понимаю.
Он повертел в руках вилку. А где ты была, когда Марлин Споукс разбился?
Я помогала вытаскивать его из кабины. Только проку от меня, наверное, было мало.
Муж сверлил взглядом ее затылок и едва удерживался, чтобы не вонзить вилку в столешницу. И какие фокусы ты там показывала? Гипноз?
У нее напряглись плечи. В голосе зазвенела ярость. Чья бы… начала она, но тут же осеклась и забормотала: да какие там фокусы. Просто помогала вынести его на берег.
Когда у них в доме плавился от беспрестанных звонков телефон, охотник просто бросал трубку. Но звонившие не унимались: безутешная вдова, адвокат, поставленный защищать интересы осиротевшего ребенка, репортер «Грейт-Фоллз трибьюн». A потом в хижину заявился рыдающий отец Марлина Споукса и стал умолять жену охотника приехать в похоронный зал; в конце концов она дала согласие. Охотник решил, что отвезет ее сам. Не к лицу ей, заявил он, тащиться туда в одиночку. Во время траурной церемонии он под стоны радио сидел в кабине пикапа.
Меня переполняет жизнь, сказала она, когда муж подсаживал ее, всю мокрую от пота, в кабину пикапа. Прямо кровь в жилах бурлит. В ту ночь она лежала без сна, витая неизвестно где.
Теперь ее постоянно донимали звонками чужие люди – зазывали на похороны; она им перезванивала. Каждый раз охотник подвозил ее сам. Порой он так выматывался, набегавшись по следу оленя, что проваливался в сон, пока ожидал ее на парковке. А когда просыпался, видел, что она сидит рядом – волосы влажные, безумные глаза – и держит его за руку.
Тебе снилось, что ты в волчьей стае рвешь зубами лосося, говорила она. Рыбины бились на мелководье. Совсем недалеко от хижины.
Было уже за полночь, а вставать ему предстояло в четыре часа утра. Когда-то лосось и вправду шел сюда на нерест, сказал он. В годы моего детства. Рыбы такая прорва была, что хоть руками вытаскивай. Дорога тянулась через темные поля. Охотник старался говорить помягче. Скажи, что ты там делаешь? Только честно.