— Что доказать? Доказать, что я убийца?
Бутылка выскользнула из пальцев Маркмена и упала; впрочем, виски в ней оставалось так мало, что на пол не пролилось почти ничего.
— Вы же архитектор, как я теперь припоминаю?
— Какая разница?
— Да есть некоторые сомнения.
— Какие еще сомнения? — нетерпеливо спросил Гай.
— Да просто если вас послушать, то вы малость тронутый. Так мне кажется. Я не утверждаю, что вы и правда чокнулись.
В затуманенных глазах Маркмена явно читалось опасение, что он может схлопотать за эти слова. Убедившись, что бить его Гай не намерен, он осел в кресле еще глубже.
Гай мучительно искал конкретный пример, который позволил бы объяснить доходчивей.
— Вы говорите, что повидали убийц на своем веку. Как вы к ним относились? Как себя с ними вели? Неужели продолжали общаться как ни в чем не бывало?
Под его пристальным взглядом Маркмен вроде бы напряг мозги. Наконец он улыбнулся и изрек расслабленно:
— Знаете, мой принцип — живи и дай жить другим.
Гая снова охватила ярость, горячими тисками сжав тело и разум. Его чувства не поддавались словесному выражению — или слов для них было слишком много, чтобы выбрать самое емкое. Наконец оно само образовалось на языке и вылетело сквозь стиснутые зубы:
— Болван!
Маркмен чуть заерзал в кресле, но не растерял флегматичного спокойствия.
— Меня это не касается, — твердо сказал он.
— Не касается? Вы же… вы же часть общества!
— Ну так это забота общества, не моя. — Маркмен лениво отмахнулся.
Он смотрел на бутылку, виски в которой оставалось на два пальца.
Гай недоумевал. Он серьезно или попросту пьян? Наверное, серьезно, какой резон ему сейчас лгать? И тут вспомнил, что и сам последовал тому же принципу — подозревал Бруно в убийстве и бездействовал, пока тот не начал его преследовать. Значит, так поступают все? И кто же тогда общество?
Впрочем, ответ на этот вопрос ясен. Обществом, о котором Гай думал применительно к себе, был закон, свод неукоснительных правил. Истинное же общество состояло из людей вроде Маркмена, вроде его самого, вроде того же Брилхарта из Палм-Бич. Сообщил бы Брилхарт в полицию, если бы знал? Нет. Никто бы не сообщил, все предпочли бы переложить эту задачу на кого-нибудь другого. А в каких отношениях с законом был он сам? Разве не закон держал его привязанным к Мириам? Он переживал из-за того, что убил человека. Но другим-то людям все равно! Если никто, от Маркмена до Брилхарта, не хочет сдавать его, какого черта он сам решил сдаться? К чему этот мазохизм? Нет уж, он передумал. В чем конкретно состоит его вина? Хоть один человек пожелает на него заявить?